Известно, что Павел Петрович Свиньин был человек увлекающийся и, забалтывающийся, что он мог приписать своему кумиру на час несуществующие заслуги и таланты! Но ведь он писал о конкретном лице, жившем в указанном городе, – тут мудрено слишком много присочинить, зная, что очерк прочтет сам Красильников.
Автор подробно описывает свое первое свидание с костромским уникумом: «Меня приводят к небольшому каменному домику с колоннами. На белой как снег лестнице меня встречает средних лет человек с добродушным русским приветствием: милости просим! Умное лицо и выразительный взгляд достаточно предупреждают меня, что это был сам хозяин – предмет моего посещения. Он вводит меня в чистую комнату, по стенам которой развешаны в симметрии изрядные живописные картины и несколько весьма хороших эстампов. В одном из шкафов нахожу несколько любопытных окаменелостей, раковин, кораллов и т. п., собранных им на берегу Волги во время прогулок…».
Надо было попасть в Кострому 1820-х годов, чтобы постичь, насколько обстановка в доме Красильникова отличалась от интерьера обычного купеческого дома. «Круглая темная деревянная лестница, – характеризовал анонимный автор официального министерского обозрения костромской жизни, – отдельные комнатки, пестро раскрашенные большие уродливые печи с писаными изразцами, кивот с образами в окладах, портреты царские, картины самой грубой работы в золоченых рамках к шкафы с фарфоровой и хрустальной посудой и серебряными ложками, симметрично развешанными, – все это, вместе с мебелью, вышедшей из моды, составляет целое домов купечества, где отсутствие вкуса и комфорта в полном развитии».
Здесь вместо хрусталя и ложек в шкафах хранятся раковины и окаменелости, собранные Красильниковым во время излюбленных им прогулок по берегам Волги. Кулигин в «Грозе» также любит волжский берег. «Очень хорошо, сударь, – говорит он Борису, – гулять теперь. Тишина, воздух отличный, из-за Волги с лугов цветами пахнет, небо чистое…» – и удивляется поведению обывателей: «…бульвар сделали, а не гуляют». Первое действие пьесы происходит в общественном саду на высоком берегу Волги, за Волгой – сельский вид. Кулигин, глядя на реку, восторгается: «Чудеса, истинно надобно сказать, что чудеса… Пятьдесят лет я каждый день гляжу на Волгу и все наглядеться не могу… Вид необыкновенный! Красота! Душа радуется… Какая красота в природе разлита». Кулигинский восторг лишний раз свидетельствует, что под именем Калинова изображена Кострома, а не Кинешма, как полагают некоторые островсковеды. Во-первых, в Кинешме на берегу нет и не было общественного сада. Во-вторых, в середине прошлого века, как, впрочем, и сейчас, вид из нее на Заволжье был весьма непривлекательный. До поднятия в 1958 году уровня воды в Волге левый, расположенный против Кинешмы берег являл собою длинную, на версту, сыпучую отмель, захламлявшуюся во время половодий. За отмелью поднималась грязная и лысая Чирковская гора, заслонявшая горизонт.
