– Вот так лучше. А ты красивая! И фигурка отличная, и лицо, что надо!
– Ты тоже красивая, – улыбнулась Лиза.
– Я знаю. Поэтому и не ношу абайа.
– Разве это возможно?
Онежка рассмеялась:
– В этом доме возможно всё. Естественно, когда хозяина нет. Мы все соблюдаем обычаи в его присутствии, но стоит ему уехать, тут такое начинается…
– Мне кажется, что Хаким был недоволен, когда обнаружил, что тебя нет среди встречающих.
Онежка вздохнула:
– Я утром каталась верхом. А когда пришла, то увидела, что мои разбойники искромсали абайа. И где только они ножницы взяли? Представь, если бы Хаким увидел меня в таком виде, он умер бы от стыда.
В это мгновение, как по волшебству, в комнате появились два мальчугана лет трёх, похожих друга, как две капли воды.
– Рамиль и Шамиль, – представила сыновей Онежка.
Через секунду в комнату вбежала запыхавшаяся молоденькая служанка.
– Простите, госпожа! Но они такие шустрые, что я не успеваю за ними. Мне нужна помощница.
– Ладно, – Онежка обняла детей, – бегите играть, а помощницу я тебе найду.
– Они такие славные! – Лиза погладила малышей по кудрявым головкам.
– Ничего, когда-нибудь и у тебя такие будут. А сейчас, если тебе не трудно, помоги мне разуться. Я неудачно упала с лошади и, кажется, подвернула ногу. Только никому не говори, иначе мне запретят заниматься верховой ездой.
Лиза помогла новой подруге стянуть сапоги и осмотрела ногу. Щиколотка посинела и распухла.
– Тебе нужен холодный компресс и тугая повязка. Я с детства занималась спортом и этот вид травм мне хорошо знаком. Через неделю всё будет хорошо.
– Бинты в аптечке, лёд в холодильнике, – проговорила Онежка, удручённо рассматривая ногу.
Искать холодильник долго не пришлось. По равномерному гулу Лиза догадалась, что он стоит в углу за ширмой. Родной «Орск», как напоминание о далёкой Родине, занимал достаточно много места. Над ним на полочке стоял деревянный ящик, выкрашенный белой краской с характерной эмблемой «Красный крест и полумесяц». Лиза чуть не разрыдалась. Сейчас она поняла, как скучает за домом, за своей маленькой шестиметровой кухней, за родителями и даже за несносной Иркой.
Онежка внимательно наблюдала за гостьей.
– Ты поплачь, не стесняйся! Я первое время тоже плакала. Поэтому муж и соорудил для меня эту комнату в стиле моего общажного прошлого.
– Ты жила в общежитии?
– Да. Я сирота. После школы устроилась работать на швейную фабрику, получила комнату в общаге, только на двенадцати квадратных метрах нас жило четверо. А у меня мечта была – поступить в консерваторию. На фабрике я работала по ночам, а утром стояла и пела около Варшавской консерватории. Глупая! Надеялась, что преподаватели обратят на меня внимание и примут без экзаменов.
