Если мы обратимся к пространству нашего мышления и посмотрим на интеллектуальные объекты, его составляющие, то увидим, что все они так или иначе порождены нами на основе неких фактов. Например, моя кровать является достаточно мягкой – это факт[39], у меня постоянно мерзнут ноги – это факт, и я вообще не люблю холод – тоже факт, когда я читаю, мне приходится отодвигать от себя текст чуть дальше, чем прежде, – факт, есть несколько цветов, которые я предпочитаю в одежде, – факт, я совсем не гурман, но есть еда, которая мне действительно нравится, например, чернослив в шоколаде, – факт, а еще я курю и мне нравится исключительно трубочный табак – факт и т. д. и т. п.
Бесчисленность этих фактов и образует интеллектуальные объекты моего индивидуального мира интеллектуальной функции – и тут всё, от еды и мебели до частей моего собственно тела и ощущений, которые я этими частями могу испытывать. Но нам трудно представить собственные интеллектуальные объекты так (в том качестве), как они на самом деле в нас существуют. Нам кажется, что есть слова, а есть то, что мы понимаем под каждым конкретным словом (их значения), но это лишь такая – вполне продуктивная – реконструкция реальности. В действительности, конечно, это лишь некая модель того, что происходит на самом деле[40].
В действительной реальности я не думаю о книге, когда отодвигаю ее от своих глаз дальше, чем раньше, – мне просто плохо видно и хочется что-то с этим сделать; я не думаю о том, что хочу чернослив в шоколаде, – я движим желанием сладкого, которое в моем случае быстро ассоциируется с представлением о черносливе в шоколаде; я не думаю о кровати, когда ложусь спать, – я просто иду к ней, ощущая, что готов заснуть или засыпаю.
Конечно, когда мы строим некий нарратив, рассказывая кому-то о самих себе или просто мысленно сопровождая неким означиванием собственные действия (этой интроецированной нами внутрь себя эгоцентрической речью), мы, разумеется, с легкостью воспользуемся всеми этими словами. Кроме того, если мы совершим возможную в таких случаях «рефлексию», то за этими словами обнаружатся и соответствующие им «значения», но всё это – повторюсь – просто реконструкция, некая модель того, что происходит на самом деле («карта»), которую мы строим относительно действительной реальности («территории») нашего поведения.
Мы не роботы, выполняющие некие заданные инструкции, и действуя– мы действуем от себя, а не по предписанному нам самим себе плану. Хотя, конечно, всё, что мы делаем, потом можно формализовать в виде некого отчета, который какой-нибудь инопланетянин, например, вполне может принять за инструкцию, которую мы реализовали. Но нам себя обманывать не следует – мы сначала действуем, потом осознаем собственное действие, а еще чуть позже можем его и соответствующим, привычным для нас образом обозначить [Б. Либет]. Мы сами, если пользоваться метафорой того же Льва Выготского, представляем собой те «ветра мотивов», которые гонят «облака мысли», которые проливаются «дождем слов», но мы не те «облака» и уж точно не этот «дождь».
