Иными словами, каждый «другой человек» является в действительности интеллектуальным объектом нашего индивидуального мира интеллектуальной функции. В каком-то смысле – очень образно, конечно, говоря – мы взаимодействуем не с другими людьми и не в некой реальности вне нас, а со своего рода галлюцинациями собственного производства, которые мы считаем реальными другими людьми (впрочем, и мы сами так же являемся чьей-то такой «галлюцинацией», множеством таких галлюцинаций во множестве индивидуальных миров интеллектуальной функции реальных других людей).
Это несколько контр-интуитивно (чему вряд ли стоит удивляться), но мы как «люди» (то есть всё, что мы считаем в себе собственно человеческим – наше мышление, наши представления, нашу личность, некое понимание жизни, наши отношения), по существу, виртуальные образования – мы лишь некие интеллектуальные объекты в других индивидуальных мирах интеллектуальной функции, ну и, разумеется, в собственном. Причем мы не есть нигде более и иначе, как в этой странной реальности мира интеллектуальной функции, распределенной между всеми нами, но при этом ни у кого не имеющейся в полной, так сказать, версии.
Второй тезис. Существенной особенностью мира интеллектуальной функции является то обстоятельство, что он не имеет никаких естественных ограничений, то есть здесь допустима любая возможная комбинация интеллектуальных объектов друг с другом, а «достоверность» (как ее понимал, например, Л. Витгенштейн) в этом мире может быть лишь вынужденной, и единственным, хотя и косвенным ограничителем в нем выступают для нас «другие люди», действующие, однако, не сами по себе и не непосредственно, но только через тот же наш индивидуальный мир интеллектуальной функции.
Весь мир в некотором смысле стоит на естественных содержательных ограничениях, которые мы обычно считаем «законами природы» или некими производными от этих законов. Не так важно, как это происходит на самом деле – верна ли, например, теория гравитации (как и множество иных теорий из физики, химии, биологии, физиологии и т. д.), но некий факт, судя по всему, имеет место быть: есть сила, которая каким-то образом воздействует на материю и определяет то, как, по крайней мере, пространственно она себя ведет.
Грубо говоря, Луна не может по собственному произволу взять и куда-то улететь со своей орбиты, потому что сама эта орбита есть результат действия неких естественных сил – инерции, гравитации, вращения – не важно. Важно то, что все в этом мире детерминировано и как-то взаимосвязано (пусть и через сложные системы блоков, через отношения систем друг с другом). Впрочем, соответствующая детерминация тоже своего рода условность: есть, надо полагать, вероятность, вариативность и множество прочих нюансов. Но в естественном мире нет некого «чуда своеволия» – какие-то законы в нем действуют и всё как-то всем прочим определено.
