— А герцогиня, его матушка, жива?
— Умерла два года назад. И как же долго и горько скорбели о ней дети и муж, ибо свет еще не видывал королевы, супруги, матери и женщины лучше!
— У маркиза есть сестры?
— Нет, только один малолетний братец.
— Они схожи нравом и обликом?
— Ничуть. Лорд Чарлз — лживый, назойливый, отвратительный маленький уродец, которому нравится чернить всех благородных людей и водить дружбу со всеми низкими и подлыми.
— И впрямь удивительно, что братья столь различны. Однако я еще не спросил вас о нраве маркиза, добрый он или напротив?
— Хм. Трудно сказать. Думаю, серединка на половинку. С теми, кого любит, он ангел, а с теми, кого ненавидит — сущий Люцифер.
— Так я и полагал. По его темным глазам видно, что порою они способны метать молнии.
— Вы бы ничуть в этом не сомневались, случись вам, как мне, видеть его в приступе гнева, когда он хмурится и темнеет лицом — ни дать ни взять грозовая туча.
— Кажется, вы сказали, что у него нет сестер?
— Сказал.
— А что за молодая дама живет во дворце Ватерлоо?
— Вот уж не знаю. Меня молодые дамы нисколько не занимают. Наверное, это его жена.
— Жена?! Так он женат?
— Да.
После этого краткого ответа воцарилась долгая тишина. Храбрун раз или два пытался возобновить беседу, но Сидни утратил всякое желание разговаривать. Он совершенно пал духом, так что достойный хозяин, просидев полчаса в молчании, пожелал ему доброй ночи и удалился.
Сидни еще долго сидел, погруженный в глубокие раздумья, но наконец, когда башенные часы пробили одиннадцать, встал, прошептал сквозь зубы: «Ну и глупец же я!» — схватил свечу и ушел спать.
Во второй половине следующего дня он гулял под портиком, когда послышался стук подков и, не успел Сидни поднять голову, к зданию стремительно подкатила великолепная коляска, запряженная четверкой превосходных гнедых. Маркиз — а именно он правил экипажем — привстал, натягивая вожжи, и поклонился Сидни. Тот ответил довольно небрежно, поскольку его вниманием полностью завладела молодая дама, сидящая рядом с маркизом. Она была в лиловой шелковой пелерине и шляпе с белой вуалью. Впрочем, когда коляска остановилась, дама откинула с лица ткань, и Сидни узнал свою прекрасную посетительницу. Маркиз подозвал грума и уже собирался отдать ему бразды, когда дама удержала его, сказав:
— Артур, сделайте мне разок приятное, позвольте самой заехать во двор. Я прекрасно справлюсь с Гектором и другими конями.
— Позволить вам сломать себе шею к чертовой матери? Ну уж нет! — И маркиз мягко снял ее руку со своего локтя.
