— И все же, сударыня, — продолжал Сидни, — разве справедливо удерживать неповинного иностранца с такой суровостью?
— Справедливо, — тут же ответила дама, — если затем он будет щедро вознагражден, как, я уверена, и случится с вами.
Ответ не удовлетворил Сидни, и он возобновил просьбы отпустить его на свободу.
— На свободу! — с живостью воскликнула она. — Вот уж нет! Что скажет маркиз, если, вернувшись, увидит пустую клетку и поймет, что птицу выпустили? А если он узнает, что виновница — я, то не сносить мне головы.
— Однако, прекрасная тюремщица, ибо так я должен вас называть, коли вы отказываетесь даровать мне волю, — как же он это узнает?
— О, его светлость зорче Аргуса. Пусть никто не надеется уйти от наказания, действуя тайно, — он разыщет ослушника, хоть бы тот укрылся в центре земли. К тому же, сэр, даже если отбросить эти веские соображения, совесть не позволит мне его огорчить.
С этими словами дама вновь сделала изящный реверанс и покинула комнату, оставив Сидни в еще большем отчаянии, нежели до ее прихода.
Еще неделя прошла тем же однообразным чередом. Сидни почти утратил надежду выйти на волю. Одиночество угнетало его дух, а отсутствие моциона заметно сказывалось на здоровье. На пятнадцатое утро, войдя в библиотеку, он был выведен из раздумья видом маркиза, который сидел за круглым столиком, углубившись в газету. Заслышав шаги, тот с чарующей улыбкой, которая так хорошо ему давалась, встал, шагнул к Сидни и, сердечно протягивая руку, обратился к нему со следующей речью:
— Ну, мой дорогой друг, я наконец-то явился вас освободить! Уверяю, что пришел бы раньше, если бы меня не задержало крайне спешное дело, а приказ отпускать вас я не посылал, памятуя, что вы англичанин и совершенно не знакомы с обычаями здешних жителей, посему будете все время попадать в переделки и можете сложить голову прежде, нежели подоспеет помощь.
Раны, нанесенные самолюбию Сидни, еще кровоточили, и все же он не устоял перед сердечной учтивостью маркиза. Юноша поклонился, поблагодарил за попечение о своей особе, но в то же время намекнул, что самой приятной услугой стало бы немедленное освобождение.
Маркиз вновь улыбнулся и ответил:
— Ваше желание будет исполнено. Я не хочу более удерживать вас против воли, однако прежде позвольте задать вам несколько вопросов. Во-первых, как вас зовут?
— Эдвард Сидни.
— Располагаете ли вы независимым состоянием?
— Мой доход — три тысячи фунтов годовых.
— Происходит ли он от земельной собственности или от коммерческого начинания?
