– А теперь взгляните туда, дон Аррибо, мой друг! Вон, вон, видите, светится окошко? Ну-ка, приподнимем крышу с этого домика…
– Там, кажется, живет хозяин бакалейной лавки…
– Там живет подлинный чудо-рыцарь! Он раздевается сейчас, я это вижу, а вы – разве нет? Посмотрите на чудеса! Вот скинул наш рыцарь парик – оказывается, он лысый; снял поддельный нос – он безносый; отклеил усы – безусый; отстегнул деревянную ногу – калека; не в постель бы ему ложиться, а в могилу! – пропев «в могилу», граф расхохотался.
– Я читал про это в «Хромом Бесе», но, ваша светлость, поговорите обо мне с его высочеством!
– Мой друг, а ведь вы истинный друг, вы спасли меня в такую минуту, какой я злейшему врагу не пожелаю… Вы вернули мне душу, дон Аррибо! Так вот, мой друг, я выполню любую вашу просьбу, я ваш должник. Но сперва прогуляемся по крышам. Не бойтесь, мы будем переноситься легко, как пташки!
Граф вскочил и с края крыши домика сиганул на крышу сарая – действительно, с неимоверной легкостью. Там он замер на одной ноге, раскинув руки, не хуже, чем Длинный Ваппер; вот только он был гораздо красивее Никласса. А Дюллегрит уж умела отличить красивого мужчину от какого-нибудь уродца и красивую позу от корявой.
Окликать графа было опасно – чего доброго, сверзится с сарая.
– Вы-то пташка, а я-то мужчина в теле, – отозвался Аррибо. – Но если ваша светлость прикажет… Только скажите его высочеству, что я желал угодить! А враг мой, повар Штейнфельд, нарочно припас зловредных трав! Пусть всех поваров и поварят строго допросят! Моей вины нет, я брал наилучшие приправы!
– А не снять ли крышу с герцогской опочивальни? – весело предложил граф. Аррибо в ужасе замахал на него руками.
– А ведь сниму. И увижу их высочества под одним одеялом. Думаете, эта пара предается излишествам любви? Нет, они ссорятся из-за того, что герцогиня чересчур защищает интересы своего братца, курфюрста Бранденбургского, а курфюрст – себе на уме, ему наплевать на Курляндию, его беспокоит лишь Польша. Ему нужно избавиться от ленной зависимости, он больше не хочет быть вассалом польских королей! И ссорятся герцог с герцогиней из-за мариенбургского договора…
– Какого договора? – голос Аррибо вдруг изменился.
– Герцог говорит – разве твоему братцу мало было, что в январе он подписал со шведским королем договор в Кенигсберге и обязался держать наготове для шведов свои полки? У курфюрста двадцать пять тысяч человек войска, и шведский Карл на них облизывается, как кот на сметану. Так они же еще недавно в Мариенбурге о том же самом новый договор подписали.
