Курляндский бес | страница 24



Дениза села рядом с ней, обняла и поцеловала. Ей было сейчас так же плохо, как любимой подруге, сестре – роднее настоящих сестер, единственному в мире существу, которое она могла назвать близким.

– Ты покрывало испачкала, – сказала Анриэтта.

– Когда будем в Митаве, устроим большую стирку. Давай я перестелю постель.

– Перестань мне все прощать! Я же знаю, что ты обо мне думаешь! – вдруг закричала Анриэтта.

– При чем тут прощение? Мне и слово такое на ум не приходило.

– А что же тогда?

– То, что я понимаю тебя. Ты перед Курляндией хочешь, чтобы это хоть на корабле было по твоей воле, а не по приказу его высокопреосвященства, вот и все, – Дениза вздохнула. – Вот и все…

– Может быть, когда-нибудь мы состаримся и станем непригодны для этих дел. Если нам дадут состариться. Или Мазарини отправится в преисподнюю. Или наша бедная королева вернется в Англию… Тогда мы купим домик на окраине, поселимся там и до самой смерти не увидим ни одного чужого лица, – сказала Анриэтта. – И это будет счастье…

* * *

Она не покидала каюты, пока за ней не явился граф ван Тенгберген и не уговорил выйти на палубу, чтобы посмотреть на старинную крепость Хельсингер, во французском произношении Эльсинор. Крепость охраняла самое узкое место пролива Эресунн. Городок у Хельсингера был постоялым двором всей балтийской торговли. Летом он делался многолюдным, там можно было и запастись продовольствием, и узнать все морские новости на немецком, шведском, английском, датском, голландском и французском языках. На Хельсингерском рейде суда прямо-таки теснились, и среди них были курляндские торговые суда, ходившие под двухполосным флагом – красно-белым.

В Эльсиноре взяли свежего мяса, зелени и нового лоцмана – знающего южную Балтику, по имени Андерс Ведель. Он был датчанин и взялся довести до Либавы с тем условием, чтобы его представили герцогу. Моряки уже поняли, что служить курляндцу и почетно, и выгодно, – кораблей он строит много, и ты, начав со скромной должности, можешь подняться весьма высоко. Веделю было сорок лет – возраст, когда уже накоплен опыт, но впереди еще двадцать лет службы новому господину, который этот опыт оценит. К тому же лоцман собирался, если поладит с герцогом, жениться в Курляндии на местной девице и завести детей.

При Веделе был его родственник, который тоже хотел найти в Курляндии применение своим талантам. Этого звали Арне Аррибо, а ремесло у него было необыкновенное – повар и поэт в одном лице. Он сочинил кулинарную поэму на латыни, в гекзаметрах, и желал посвятить ее герцогу Курляндскому. Такая образованная личность показалась занятной графу ван Тенгбергену, и он упросил капитана Довсона взять чудака на борт.