– Вася?
– Я!
– Ты сюда как попал?
– Да мы всей семьей перебрались!
Вася Чертков был молод, смешлив, румян и, как говорили люди опытные, без царя в голове. Именно поэтому Воин и обрадовался встрече – умных разговоров ему и в Царевиче-Дмитриеве хватало.
– Ты где стоишь?
– Мы пока домишко на Ильинке купили, а дальше – как батюшка решит. Слушай, Войнушко, надолго ты сюда? Ведь будешь возвращаться в Лифляндию?
– Куда ж я денусь!
– Войнушко, батюшка, заставь век за тебя Бога молить! Забери меня с собой!
– Да что ты там у нас делать будешь?
Воин знал, что приятель не то чтобы немецкой или польской грамоте – русской скверно обучен. Да и вообще нет ничего такого, что бы он знал хотя бы сносно; счесть деньги в собственном кошеле – и то мог не сразу, с мучениями.
– Да уж найду, что делать, только забери меня отсюда!
– А что стряслось? – осторожно спросил Воин.
– Женить меня вздумали. Батюшка сказал, у меня от того в голове ума прибавится.
– И ты не хочешь жениться?
– Да на что? Мне наших дворовых девок хватает. Все только и думают, как меня в чулан или на сеновал заманить. Войнушко, не погуби, возьми меня с собой!
– Ну, возьму тебя, а дальше что?
– Дальше я уж осмотрюсь и догадаюсь, как быть! К курляндскому герцогу поеду.
– На что он тебе?
– Я пока не знаю. Но там же нравы другие, вольные! Там девки ходят с голыми грудями!
– Сколько бывал в Митаве и Гольдингене – ни разу такого не видал.
– А я видал!
– Где?
– На немецких печатных листах! Там они и подол задравши ходят! Войнушко, свет мой, тут же не скука, а скучища! А там польское платье носят, с бабами пляшут, не то что у нас, там – рай, право слово, рай!
Васе удалось насмешить Воина. И они уговорились всякий день, пока не настанет пора возвращаться в Царевиче-Дмитриев, встречаться.
Потом, переодеваясь, не идти же к государю в дорожном, Воин Афанасьевич все посмеивался: надо же, какое у Васи в голове представление о немецких нравах. Казалось бы, кто мешает доехать до Кукуй-слободы и хоть из кустов поглядеть, во что одеваются тамошние девки. Так нет же – печатные листы, неведомо где добытые, ему белый свет застили. Чудак, ей-богу, чудак…
Ивашка пребывал в райском блаженстве.
А как не блаженствовать, когда рядом сидит любимая жена с огромным животом, в котором наследник, на коленях – доченька Варюшка, родимая матушка не знает, чем еще угостить, чем еще порадовать, стряпуха с ног сбилась, две девки-служанки так вокруг и мельтешат, дед Авдей топит баньку и вот-вот позовет париться, дорожную грязь смывать.
