– Иезуиты? – предположил Петруха.
– Может, и они. Отгоняют от нашего беспутного чадушка. Значит, оно для них представляет немалую ценность. Так, выходит, этот подлец в Варшаве… выходит, мы уже близко к нему подобрались…
– Доброе дело сделает для государя тот, кто сунет подлецу нож меж ребер, – вдруг сказал Петруха.
– Да, – согласился Шумилов. – Иезуиты думают, что нас именно с этой целью и прислали. Потому и берегут чадушко поганое… В этот раз не удалось – в другой до нас доберутся.
– А куда бежать? – спросил сильно огорченный Ивашка. – Домой? Мне чем к Башмакову приползти с повинной головой, лучше сразу камень на шею да и в реку.
– Нет, домой мы не побежим. Мы поедем туда, где нас искать не станут. В Краков.
Лицо Шумилова, принявшего такое странное решение, было спокойным – как если бы распорядился подать себе ковшик кваса.
Ивашка знал это выражение шумиловского лица – несколько отрешенное, словно бы подьячий был беспредельно равнодушен ко всему земному и мирскому. Точно так он глядел на огромную змею, которую везли в зверинец герцога Якоба, когда с холодным любопытством ощупывал ее голову в поисках ушей.
– А что? В Кракове сейчас королевский двор, – согласился Петруха, – там народу – тьма-тьмущая, затеряемся. Только какой с того прок? Те государевы письма, может, уже и смысла никакого не имеют…
– Этого мы знать не можем, – оборвал его Шумилов. – Наше дело – выследить перебежчиков. А коли от них и точно возможен большой вред государю, ну, тогда… тогда – как Бог даст. Быстро собираем все пожитки и уходим. К рассвету нас тут быть не должно. Шапку не выбрасывайте. Сдается, эта шапка нам еще пригодится.
От Варшавы московиты на всякий случай двинулись в сторону Бреста: если кто за ними следит, пусть думает, будто собрались в Москву. Потом при удобной возможности они проселочными дорогами направились к Люблину. По пути приобрели у еврея-корчмаря трех невысоких лошадок, чтобы поберечь своих бахматов.
Шумилов рассудил здраво: там, где двор, там и люди, которым Ордин-Нащокин-младший привез государевы письма. Иезуиты, конечно, извлекут из них пользу, но, чтобы польза была побольше, могут поделиться сведениями с королевскими вельможами. Да и не только с вельможами.
Вся Речь Посполита знала, что Ян-Казимир – король, поскольку носит корону, а правит государством его супруга, королева Мария-Людвика. Это был тот редкий случай, когда поляки не восхищались женщиной за красоту и целовали ручки, отлично сознавая, что место красавицы в гостиной и спальне, потом в детских комнатах, а воистину уважали свою королеву.
