— Так сколько осталось живых в Крекшино?
— Двое. Женщина беременная и девочка лет трех. Твои?
Максим сделал знак Севе наклонится, и когда тот склонился над ним, вцепился руками в грудные клапаны с такой силой, что приподнял себя с носилок и прохрипел:
— Найди мне их! Слышишь? Найди мне их! Сейчас же.
Мир быстро завертелся, и Максим снова упал на носилки без сознания.
* * *
Осеннее утро. Уже не такое яркое как летнее. Слегка сероватое. С прозрачным ветром, гоняющим листву и торопящим деревья сбросить остатки красно-золотой одежды. Северный варвар грабящий византийскую роскошь. По больничному парку идут четверо: осторожно ступает красивая женщина с ребенком на руках, девочка лет трех-четырех подпрыгивает по листве, то отбегая с тропинки то, возвращаясь обратно с охапками осенних листьев, чтобы бросить это богатство в спутников, и мужчина в кресле-каталке. Женщина что-то рассказывает мужчине, делая паузы, когда дочь подбегает слишком близко.
— Павел нас спрятал, когда они пришли. А сам остался.
— Смелый поступок.
Мужчина говорит и потом долго, мучительно кашляет. Женщина подходит сзади и гладит его по спине, придерживая ребенка одной рукой. Отдает ребенка мужчине и катит кресло перед собой. Мужчина строит ребенку рожицу. Вся компания останавливается у берега маленького прудика окруженного белыми лавочками. Женщина подкатывает кресло к скамейке, ставит его на тормоз и садится на скамейку рядом. Девочка убегает к пруду с криком «Уточки! Уточки!».
— Осторожно у воды! — кричит женщина, — Не подходи близко к краю!
— Ничего с ней не случится, — говорит мужчина. — Теперь ничего с вами не случится. Ты о маме с папой знаешь, что-нибудь?
— Они как раз в Питер уехали. Даже похоронить нечего. Я так испугалась, что осталась одна.
Мужчина молчит. Женщина тревожно смотрит на него, потом берет его руку в свою.
— Я хочу чтобы ты знал: я не ложилась с ним. С тех пор как ты пропал — не ложилась. Я считала, что это Бог меня наказывает, а он — очень страдал. Мучился. Его отец хотел даже выгнать нас, но он не позволил. Он нас всегда защищал.
Ребенок на руках мужчины заплакал, и женщина взяла его к себе. Расстегнула пальто и дала ребенку грудь. Ребенок громко зачмокал, пукнул и успокоился.
— Сын мой?
— Судя по манерам — несомненно.
Мужчина засмеялся и снова закашлялся.
— Я серьезно.
— Он — вылитый ты.
— Спасибо.
— Не за что. Само получилось. Сева твой ворвался в родильное отделение как раз в тот момент, когда меня на роды клали. Всех сестер распугал. Тебя оперировали вон в том крыле как раз, когда я рожала в этом. Больно?
