* * *
— Обработала, говоришь?
— Как катком медузу. От мозгов одни брызги.
— Занятно.
В номере ведомственной гостиницы Ивана Александровича было накурено — хоть топор вешай. У некурящего Максима резало в глазах, а легкие отказывались дышать.
— Иван Александрович! Давайте хоть окно откроем? Дышать невозможно.
— Нельзя. Правила безопасности не допускают. Тут стекла специальные, чтобы прослушать было нельзя.
— Тогда прекратите курить, я вас прошу. Душегубка просто!
Иван Александрович рыкнул в кулак и завинтил очередной окурок в блюдце, которое он использовал в качестве пепельницы.
— Спасибо.
— Обработала, значит. Знакомый стиль.
— Знакомый?
— Я говорил тебе, что учился в Москве? Так вот когда мы были молодыми курсантами полными гормонов, юношеской дури и еще много чего разного, что с возрастом либо испаряется, либо выпадает в осадок, среди нас считалось особой удачей завести знакомство с девочкой из одного нашего подмосковного центра. Это, мягко говоря, не поощрялось и удача действительно была крайне редкой, но те кому это удавалось, а таких на моей памяти было всего двое, рассказывали совершенно поразительные вещи. Там в этом центре готовили по особой специальности. Выпуск очень ограниченный — всего десять пятнадцать человек в год, но такой класс, что…
— Проститутки что ли?
— Можно и так сказать. Проституты там тоже вроде как были. Для любителей всяких. Их называли «куколки». Что тех, что этих. Там над ними пластические хирурги всякие работали, психологи, сексопатологи…
— Короче говоря: клятва Гиппократа в действии.
— Кстати — да. Гиппократ, скорее всего, это заведение сжег бы к чертям. Но, короче говоря, вот те ребята, что ухитрились как-то там прихарчиться потом только глаза закатывали. Ни один, кстати, так офицером и не стал. На гражданку ушли.
— Почему?
— Не знаю. Короче говоря, мутная история. Сейчас мы на прием к директору идем, докладывать о делах наших скорбных. А после приема навестишь свою знакомую. Продолжишь, так сказать, знакомство. Надо узнать, что ей надо.
— А…
— Родина прикажет — в пизду, значит — в пизду. У нас другая мораль: у нас есть долг, который надо выполнять — защищать людей и страну. Если для этого надо залезть к черту в жопу, значит надо лезть, а не рассуждать о вероятности чистоты мундира в таком грязном месте. Все. Ступай в номер, на сборы десять минут. Через десять минут, чтоб был при полном параде в вестибюле.
— И кстати, — Иван Александрович остановил уже развернувшегося к нему спиной Максима, — Учти: нынешний директор — темная лошадка. В нашей конторе недавно, до этого занимался сначала коррупцией, потом политическим экстремизмом. В общем — политик. Его назначили потому что некого было подобрать и некогда — старый директор Пименов Роман Романыч — умный был человек, но погиб в день бомбежки. Вместе с ним и два его заместителя. А во время паники такое ведомство как наше не может долго оставаться без главы. Назначили вот этого. А он нашей школы еще не прошел и большой властью на прочность не испытывался. А ты знаешь, что большая власть с людьми для нее неприспособленными делает?
