– Не боюсь. Мне необходимо увидеть ваш настоящий цвет лица.
– Синий! – вздохнула Люська и начала смывать с себя с таким трудом нанесенную раскраску. Конечно, одним тампоном она не обошлась.
Когда с косметикой было покончено, Шефер начал крутить Люськину голову в разные стороны.
– Ага! – довольно сказал он и начал что-то замешивать у себя на столе.
– Вот теперь можно разговаривать, – заметил он в сторону двери. Из-за двери раздался тяжелый вздох.
– А посмотреть можно? – жалостно спросила Панкратьева.
– Нет. Я терпеть не могу, когда смотрят.
– Поэтому здесь и зеркала нет? – догадалась Люська.
– Ага!
– А как же вы в салоне работаете? – удивилась за дверью Панкратьева.
– Я в салоне работаю мужским мастером. Стригу бокс, полубокс, косые височки и прочие неинтересные вещи. Женщин я стригу только здесь, у себя.
– Интересно как! А как же вы с Евстратовой вместе на конкурс в Венгрию ездили?
– С какой такой Евстратовой? – было видно, что Шефер искренне удивлен.
– Вот, зараза! Наврала! Евстратова Ленка – моя парикмахерша, – пояснила Люська.
– А я тебе говорила, что врет она все! – мстительно добавила из-за двери Панкратьева.
Шефер стал намазывать Люськину голову полученной смесью.
– Перекись? – принюхавшись спросила Люська.
Ей уже нравилось у Шефера и хотелось, чтобы он занимался ей подольше.
– Есть немного, – ответил он. – Только я вас попрошу, Людмила, никакой больше «Ириды». Категорически.
За дверью хихикнула Панкратьева.
Шефер замотал Люське голову и принялся мазать ей брови какой-то другой смесью.
– Я вам сейчас брови и глаза покрашу, запишу на бумажке, какая нужна краска. Когда к своей Евстратовой пойдете, скажете ей, чем вас красить.
– А голову?
– Голову только у меня.
– У вас дорого каждый месяц ходить.
– Красота требует жертв.
– Скупой платит дважды, – раздалось из-за двери.
После покраски Шефер начал Люську стричь, и она опять заволновалась. Казалось, что волос у нее на голове практически не осталось.
– Людмила, вы должны выбросить всю вашу косметику. Она вам совершенно не идет, – заявил Шефер, щелкая ножницами вокруг Люськиной головы.
– Как же это?
– А так. Вы женщина – лето.
Люська захихикала, а Панкратьева из-за двери радостно добавила:
– Ага! Только нос у нее синий.
– Правильно, красный нос только у снежной бабы, – заметил Шефер. – Вы, кстати, мамзель, хоть и не снежная баба, а женщина – зима.
– Да ну? – удивилась Люська. – Тогда почему у нее нос тоже синий? Или он с возрастом покраснеет?
