– Отлично. Один свидетель есть. Вот только у меня в последнее время с подругами проблематично, – Соня вспомнила свои приключения на Ибице и её передернуло. – Ну да ничего, придумаю что-нибудь. Так что смотрите, два свидетеля, четверо родителей и жених с невестой. Восемь человек.
– Девять, – вставил Лопатин. – Басков девятый. Как без него?
– Уж тогда лучше Шакира! Кончай глупости говорить. Все прекрасно разместимся. Более того, даже гостевых комнат на всех хватит. И на твоего друга из Самары. Пап, ты не возражаешь?
– Не возражаю, ты, однако, про деда с бабкой забыла. – Семен Семенович нахмурился.
– Пап, ну чего их дергать? Такой перелет из Штатов тяжелый. Мы лучше с Лёшей к ним потом специально заглянем, познакомимся.
– Тут ты права, но пригласить все равно надо. Пусть сами решают, ехать или нет.
– Леш, а у тебя дед с бабкой есть?
– Померли все. У меня из родных только мама с папой.
– Тогда, если считать без Баскова, получается десять человек, – подвела итог Соня.
– Только, чур, я у плиты стоять не буду, – ввернула Зинаида Аркадьевна.
– Разумеется, и повара, и официантов Лёша наймет.
– Лёшенька, только дорогих-то уж сильно не надо.
– Зинаида Аркадьевна, раз Шакира с Басковым и четыреста человек гостей отменяются, я смогу самого лучшего повара нанять.
– Так и порешим, – резюмировал Семен Семенович. – Только держите меня в курсе. Если что, завсегда помогу.
И хоть в тот вечер дело обошлось без водки, но сухого вина было выпито немалое количество, поэтому всё семейство отправилось в холл центрального здания отеля и исполнило там «По долинам и по взгорьям» под аккомпанемент рояля.
Поздно ночью, когда Соня с Лопатиным лежали в обнимку в своей комнате, Лопатин неожиданно спросил:
– Ну-ка, дорогая моя будущая жена, рассказывай, что там у тебя такое было с носоглоткой, что её пришлось лечить в уединенном еловом лесу?
– Боишься болезную замуж взять? – ехидно поинтересовалась Соня, хотя внутри у неё всё замерло от этого прямого вопроса.
– Боюсь, особенно если невеста вдруг окажется болезная на голову.
Похоже, Лопатин, не будучи дураком, тоже правильно расценил отцовский «ход конем». Соня тяжело вздохнула и немедленно во всем призналась. Правда, про французика в своем рассказе она благоразумно не упомянула.
– Значит, с подружками этими больше не общаешься? – поинтересовался Лопатин.
– Не имею никакого желания. Я в еловом лесу такого насмотрелась, что меня теперь палкой не заставишь чего-то нюхать или курить.
