От Мешкова он узнал о трудной, но интересной и поразительно сложной судьбе Малявина. Юношей тот был послушником в монастыре, писал иконы. Как-то проездом из путешествия за границей к ним в афонский монастырь заехал Беклемишев, известный скульптор и ректор Петербургской академии художеств. Ему показали иконы и другие работы Малявина. Беклемишев был буквально поражен его талантом. И тогда по его настоянию и по просьбам монахов Малявина отпустили учиться в Петербург. Там во время учебы он зарекомендовал себя блестящим художником. Каждый его портрет был сенсацией в мастерской И. Репина. И вдруг скандальная история с дипломной работой "Смех", которая потом в Париже произвела настоящий фурор. Это была большая картина, где бабы, в красных сарафанах, весело хохочут. Краски были необыкновенно яркие, чувствовалась экспрессия, динамика. Старые академики с консервативными взглядами картину не поняли и были против присвоения Малявину звания художника. Репин возмутился таким решением и даже хотел покинуть Академию, но тут совет согласился дать Малявину звание художника, но только за портреты. Для молодого художника эта история с дипломной картиной была вопросом жизни. Скандал вышел за пределы Петербургской академии художеств, вмешалась пресса, разгорелись споры. Идеологи "Мира искусства" А. Бенуа и С. Дягилев считали работы Малявина новым словом в живописи, прогрессивным и многообещающим. Вся молодежь стояла за него. Но вдруг свершилось чудо. В Париже должна была состояться первая Всемирная выставка искусства, и И. Репин как член комитета русского отдела предложил послать на выставку картину Малявина "Смех"; он уговорил вице-президента Академии графа И. И. Толстого - председателя комитета; к ним присоединился ректор Академии Беклемишев, тоже член комитета. И вот картина оказалась на выставке, а к Малявину пришла мировая слава. После картины "Вихрь" (1906) в 37 лет он получает звание академика Петербургской академии художеств. Надолго запомнился Николаю рассказ Мешкова о судьбе Малявина.
Еще долго Николай находился под впечатлением этой выставки. Прошло совеем немного времени после его возвращения в Рязань, и ему неожиданно повезло - подвернулась работа. Заведующий клуба от строительных рабочих, друг бывшего учителя ремесленного училища, где раньше занимался Николай, предложил ему необычную сферу деятельности - быть одновременно художником и режиссером самодеятельного театра. После некоторых раздумий и уговоров Николай согласился. Насколько он себе представлял, работа должна быть трудной, объемной, но интересной. И теперь мыслями о ней была полна голова. "Может быть,- думал он,- мое незнание театральных условностей, приемов поможет приоткрыть новые горизонты". От этих мыслей становилось легче на душе.
