– Пойдёмте туда, – позвала Надин и, уловив мгновенную заминку Марии Григорьевны, шепнула: – Всё будет хорошо, скоро он станет моим женихом.
– Ты играешь с огнём, – расстроилась старая графиня.
– Я уверена! – заявила Надин и потянула родных в проход между кресел. Она добралась до Шереметева, опустилась на соседнее кресло, лучезарно улыбнулась и спросила:
– Вы не знаете, кто из певцов будет петь и какие партии?
Конечно же, Дмитрий Николаевич всё знал, причём досконально. Чуть склонившись к уху Надин, он начал сыпать именами итальянских артистов, объяснять, какие партии те станут петь и что за арии будут исполнены. Перейдя к персонажам оперы, граф так увлекся, что Надин потеряла нить разговора. Впрочем, своего кавалера она уже не слушала, её заинтересовало совсем другое: за спинками раздался шум шагов, а потом голос Ордынцева произнёс:
– Вам отсюда видно?
Похоже, что князь был не в духе. По крайней мере, со спутницей он разговаривал сухо.
– Всё, что мне нужно, я вижу уже сейчас, – отозвался томный женский голос с такой нежностью, что можно было побиться об заклад, что Ордынцева надолго не хватит, под таким напором бравый моряк быстро капитулирует.
Звуки вступившего квартета заглушили его ответ. Сзади теперь долетали лишь отдельные слова, зато Надин различала страстные интонации голосов. Эти двое явно были любовниками и сейчас выясняли отношения. Голубки уединились в последнем ряду. Надин точно помнила, что в нём все кресла оставались свободными.
«Там эта парочка сможет и обниматься. Никто не увидит, если не догадается посмотреть назад», – поняла Надин и сразу же осознала, что у неё возникло сильнейшее желание испортить любовникам их уединение. Можно уронить веер и начать искать его вместе с Шереметевым. Эта мысль показалась настолько забавной, что Надин явственно хмыкнула, но никто этого не заметил – все слушали музыку. Княгиня Волконская и итальянский тенор пели любовный дуэт. Бархатное женское контральто оттенялось сильным голосом мужчины, музыка блистала радостью и лёгким кокетством, и даже Надин почувствовала изумительную гармонию исполнения. Шереметев же с восторгом взирал на сцену. Он просто впитывал звуки.
«Счастливый человек! И впрямь, ангел во плоти», – с умилением поняла Надин.
Она вспомнила свои рассуждения об ангеле и демоне с одинаковыми именами и тут же попыталась выяснить, что происходит сзади, но музыка мешала подслушивать. Надин показалось, что прозвучал короткий смешок, затем тихий вздох, потом женский голос что-то скороговоркой пролепетал. Надин уже совсем изнемогла от любопытства, но тут голоса певцов переплелись, рассыпались руладами, завибрировали в верхних октавах и смолкли.
