«Не думать», – приказала она себе. – Не было ничего, это просто случайность!»
Вера постаралась отогнать тяжкие мысли и захотела представить, что сейчас делают мать и сестры. Вспомнилось оживлённое лицо Надин… Вот кто в семье умница! И настоящая опора. Как же лихо повела сестра разговор с ростовщиком!
Через три дня после взрыва от Чернышёва принесли разрешение на свидание с Бобом.
– Мама, а это пропуск на всех? – спросила тогда Вера. – Вы сможете взять нас с собой?
– Нет, дорогая, здесь написано лишь моё имя, – со вздохом ответила мать.
Графиня собрала для сына тёплую одежду, взяла кульки с пирожками и отбивными котлетами, а за вырез корсажа спрятала аккуратно завернутые в тонкую бумагу столбики золотых монет. Дочери проводили её и остались ждать. Вернулась Софья Алексеевна постаревшей сразу на десяток лет, и, хотя она старалась убедить дочерей, что с Бобом всё хорошо, верилось в это с трудом.
– Мама, не пытайтесь ради нас приукрашивать действительность, – заявила ей нетерпеливая Надин, – у вас же всё на лице написано!
Вера бросила сестре укоризненный взгляд и постаралась смягчить её грубость:
– Боб хотя бы здоров?
– Да, как будто… Еду и тёплую одежду ему тоже разрешили взять с собой.
– Ну, хоть что-то хорошее, остальное тоже постепенно наладится. – Вера старалась говорить твердо, с убеждением, хотя и подозревала самое плохое.
– Дай-то бог, – слабо улыбнулась графиня. Она хотела быть для своих детей сильной и волевой матерью, а получалось наоборот – дочери поддерживали её.
– Мама, а что Боб сказал о деньгах? – вновь вмешалась Надин. – Он назвал вам имя процентщика?
– Да, он несколько раз повторил, что того зовут Иосиф Барусь, и живёт этот человек на Охте. Наш кучер Савелий возил к нему Боба и сможет найти дорогу.
Вера чуть заметно подмигнула сестре: предложила оставить мать в покое. Бледная, как полотно, Софья Алексеевна казалась такой измученной, её следовало поберечь. Если захочет, то потом сама всё расскажет. Надин прикусила язычок, а простодушная Любочка произнесла как раз то, что нужно:
– Мама, проводить вас в спальню? Вы отдохнёте, а я могу посидеть рядом.
– Не нужно, дорогая, я побуду здесь, а ты лучше спой что-нибудь.
Любочка села за фортепьяно и стала наигрывать новый романс, а потом запела. Вера вгляделась в бледное лицо матери. Зрелище было печальным: ещё чуть-чуть – и слёзы сами покатятся из глаз Софьи Алексеевны. Поймав её взгляд, мать прошептала:
– Боб страшно исхудал, а безнадёжность в его глазах не исчезает ни на миг. Он сразу сказал, чтобы мы не надеялись на освобождение, предупредил, что их всех признают государственными преступниками.
