– Так поможешь? – уже строже переспросила графиня.
– Конечно! Всё что нужно сделаю.
– Спасибо, – обрадовалась Мария Григорьевна. – Кстати, ты мне про капитана-исправника уездного рассказывал, хвалил его за службу. А что он за человек?
– Хвалил! Не отрицаю. За цепкость и настойчивость. Порядок Щеглов навел отменный. Голытьба его боится, в уезде перед ним по струнке ходят… Ну а так что сказать? Не голубых кровей – из мелкопоместных. Понятное дело, что ни тона, ни образования. Лично я его особо не привечаю, он и так себя уездным хозяином возомнил.
– В каком смысле?
– Причина простая – он же в любимчиках у губернатора ходит, вроде как они – боевые друзья.
Старая графиня в задумчивости потёрла лоб. Что-то прикинула, а потом объявила:
– Я напишу Щеглову письмо. В конце концов, надо же сообщить властям, что у Солиты появилась новая хозяйка. И заодно попрошу исправника приглядывать за Верой. Такая опека лишней не будет. У тебя своих дел по горло, ты не наездишься, а так ещё один защитник появится. Ты передашь моё письмо Щеглову?
Бунича её решение, как видно, задело. Он скептически хмыкнул и демонстративно пожал плечами, прежде чем ответил:
– Да ради бога!
Мария Григорьевна его услышала, но сделала вид, что не поняла. Кого волнует мужской гонор, когда на кону стоят жизнь и благополучие собственной внучки?
Хорошо, что Бунич уезжает сейчас. Вера останется здесь самое меньшее на две недели, а то и на месяц. Как-то не верилось, что кузен Алекс быстро расстарается для собственной родни. Наоборот… Возьмётся изображать «неимоверные трудности» в этом деле. Доведет бедную Соню до отчаяния, глядишь, та посговорчивей станет.
Старая графиня принялась загибать пальцы – считала, когда истечет поставленный ею срок. Выходило – в конце февраля. Этак дороги раскиснут. Засядет экипаж где-нибудь под Москвой. И что тогда?..
«Нужно взять на недельку поменьше», – решила она и пересчитала всё заново. Получилось уже лучше. Но затягивать с отъездом было рискованно. Пятнадцатое февраля казалось Марии Григорьевне сроком совершенно критическим.
Глава двенадцатая. Взрыв у Цепного моста
15 февраля 1826 г.
Генерал Бенкендорф уже забыл о том, как он устал, и о том, что не успел пообедать. Будто гончая собака по следу, взлетел он на крыльцо дома Кочубеев. Дверь была приоткрыта – видать, из-за суматохи. Очень даже кстати…
В дом отставного министра внутренних дел генерал попал впервые. Его намётанный глаз сразу же отметил главное: те любопытные мелочи, по которым можно судить о вкусе и достатке хозяев. Великолепной работы дверной молоток в виде львиной головы, итальянский мрамор на полу, ну и, конечно же, мебель – чудо наполеоновского ампира. Всё вокруг прямо-таки кричало о ничем не ограниченных возможностях. Дело вытанцовывалось непростым, но зато в случае выигрыша обещало стать для Александра Христофоровича переломным.
