Бомба для графини | страница 49
К этому вопросу Платон оказался не готов. Имя его сегодняшней визави вылетело из памяти. Он молчал, вспоминая…
– Да вы спросите у хозяйки, – предложил лакей и посторонился, пропуская Горчакова внутрь.
Платон вошёл. В вестибюле оказалось полутемно – всё высокое двусветное пространство освещал единственный канделябр. Кроме лакея, стоящего у него за спиной, других слуг не было, а по широкой, ведущей на верхние этажи лестнице поднимались две дамы. Стройная девушка в тёмно-синем платье поддерживала под локоть тяжело шагавшую старушку, закутанную в цветастую шаль. Женщины уже добрались до конца лестничного марша, и, если бы они ушли, Платон остался бы в глупейшем положении – в чужом доме, не зная имени дамы, которую ищет. Оставалось одно – окликнуть хозяйку дома и ее спутницу. Так он и сделал:
– Прошу простить, сударыни!.. Могу я увидеть графиню Чернышёву?
Женщины дружно обернулись, и Платон обомлел. С площадки лестницы чужого дома на него смотрела мать, такая же, как в его старых детских снах: высокая, с тонким станом, блестящими чёрными кудрями и очень яркими на белоснежном лице голубыми глазами. Ему вдруг померещилось, что ничего не случилось, и не было ужасного разрыва и всех этих пустых, мучительных лет, и что он вновь – мамин любимчик…
Его отрезвил грубый и резкий возглас:
– Зачем вам нужна моя племянница? Вы уже достаточно её сегодня расстроили.
Чтобы отогнать наваждение, Платону пришлось тряхнуть головой. В рассерженной старушке он узнал графиню Румянцеву и, собравшись с мыслями, объяснил:
– Я хотел бы побеседовать с ней по поводу нынешнего тет-а-тет.
– Вы что изменили мнение и решили помочь матери вашего подчинённого?
– Я не могу это сделать, но хотел бы объяснить, почему.
– Какое дело моей племяннице до причин вашего отказа? Что так, что эдак – результат окажется тем же. – Старая графиня повысила голос, и её неприкрытая враждебность покоробила Платона. – Оставьте при себе ваши объяснения, а если вам требуется отпущение грехов – так это не к нам, это вам, сударь, в церковь надо.
От такого явного оскорбления Платон остолбенел. Он ещё даже не сообразил, что ответить, когда старуха распорядилась:
– Велл, проводи его светлость, а Пашка пусть двери закроет, мы сегодня больше никого не ждём.
Девушка спустилась по ступеням и с непроницаемым видом миновала Платона. Указав на дверь, она жёстко сказала:
– Прошу вас уйти.
Лакей с готовностью надавил на массивную бронзовую ручку, приоткрыв дверную створку, и стал за спиной у молодой хозяйки.