Бомба для графини | страница 2
Извозчик кинулся к экипажу. Разглядев в окне силуэты двух шляпок, он явственно крякнул и бросил горящий свёрток в давно облюбованное место – в узкую щель между кузовом и платформой.
Сверток застрял. Но как? Вопреки ожиданиям, он еле держался… Впрочем, исправлять оплошность было уже поздно: экипаж тронулся, а от горящего запала осталась лишь малая часть.
Злоумышленник сплюнул от злости, но тут же взял себя в руки. Нечего локти кусать! Никуда его жертвы не денутся. И так повезло, что лакей с запяток ушёл – убивать не пришлось. Проверяя, нет ли свидетелей, преступник оглянулся по сторонам, но набережная казалась вымершей. В ожидании, он замер. Страшный, немыслимый грохот разнёс тишину в клочья. У Цепного моста ржали обезумевшие лошади и кричали люди. Извозчик развернул пролётку. К месту взрыва он ехать не собирался – незачем рисковать. Да и на что там смотреть, коли и так всё ясно?
Дело сделано! Он свободен…
Как же всё-таки хорошо, когда дела сделаны и можно никуда не спешить, но сегодня подобным даже и не пахло. День у генерала Бенкендорфа выдался тяжелым, ну а вечер обещал быть ещё хуже. Александр Христофорович с раннего утра заседал в Петропавловской крепости – разбирал протоколы допросов участников декабрьского восстания. Спешили очень – государь торопил с докладом, и Бенкендорф к вечеру изрядно устал. Он уже собирался домой, когда в крепости появился нарочный с письмом от генерал-губернатора. Тот сообщал, что нынче вечером на набережной Фонтанки случилось доселе невиданное злодейство: какие-то супостаты взорвали экипаж графини Чернышёвой. В завершение письма граф Голенищев-Кутузов нижайше просил Бенкендорфа выехать к Цепному мосту и возглавить дознание по столь возмутительному происшествию.
Каков слог! Прямо-таки пиит, а не генерал-губернатор… Как будто после окаянного прошлогоднего декабря Петербург можно было хоть чем-нибудь удивить. Генеральское раздражение перехлестнуло через край. Поужинал, называется! Александр Христофорович чертыхнулся. Припечатал своё невезение крепким русским словцом. Как ни странно, это помогло: раздражение пошло на убыль. Однако выбора всё равно не было. Пришлось ехать к Цепному мосту.
Жандармская команда уже оцепила место взрыва. Старший у них – щеголеватый молодой капитан, произносивший свою самую русскую из всех фамилий Иванов с ударением посередине, – поднял повыше фонарь и проводил начальство к полуобгоревшему экипажу. От задних колёс остались лишь бесформенные обломки, днище кузова лежало на мостовой, но передняя часть кареты уцелела. Оглобля сиротливо валялась на брусчатке – кони исчезли. Генерал оглянулся по сторонам. Куда дели-то?.. Уловив начальственный взгляд, жандарм подсказал: