Винчи не пренебрегал ничем, что могло бы придать картине впечатление действительности. Она должна была сравняться по своей правде с природой. Записная книжка его была переполнена набросками фигур апостолов и Христа. Он ходил всюду, где собиралось большое количество народа, отыскивая подходящие лица или хотя бы малейшую черту, пригодную для картины. Нередко его встречали в предместьях Милана, за городом или в глухих переулках. Особенно часто бродил он в сопровождении любимых учеников в закоулках Боргетто, где скученно жили подонки Милана, да перед собором на площади Аренго, загроможденной лавками мелких торговцев. Здесь осторожно пробирался он мимо навесов, лотков, мимо лавок рыбников, откуда его обдавало скверным запахом тухлой рыбы. Он заглядывал жадно в лица зеленщиков и лоскутников, резко выкрикивавших свой товар, награждавших друг друга самыми нелестными прозвищами… Засматривался художник и на слепых нищих, которые тянули свою вечную жалобную песню и показывали всем отвратительные лохмотья и язвы. Не пропускал он даже уличных мальчишек, не пропускал и бродячего фигляра, фокусы которого и бесконечная болтовня собирали массу праздных зевак…
Леонардо вмешивался в толпу, окружавшую обманщика, который под веселую болтовню ловко показывал, будто бы на глазах толпы сначала утопил, а потом оживил муху, а воду превратил по мановению своей палочки в отличное фалернское вино.
– Пожалуйте, пожалуйте, достойная молодая дама, – говорил он молоденькой любопытной мадонне, сладко закатывая таза, – не угодно ли ближе взглянуть?..
И когда молодая женщина, убедившись, что муха совсем не была потоплена в воде, а вино явилось из рукава фокусника, отходила с легкой гримаской, скоморох злобно кричал, кривляясь и хохоча:
– Хорошо, что мадонна ушла, не выразив мне своего одобрения… Мнение женщины большой силы не имеет, – прибавлял он с презрением.
Насмотревшись на фигляра, Леонардо шел дальше и заглядывал под капюшон строгого монаха… Все это он бесстрастно заносил в свою записную книжку. Потом он брел на пристань, где причаливали барки, скрипели лебедки, а в мускулистых руках здоровых и красивых молодцов так славно работали цепи и канаты. Так создавалась знаменитая картина. Наконец и Христос был готов.
Леонардо положительно создал типы Спасителя и апостолов. Описать Христа – невозможно. Выражение лица Его, грустное и спокойное, поражает своей глубиной и тем светом кроткой любви, который теплится в Его глазах, в выражении рта, только что произнесшего страшные слова: «Истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня». Христос у Леонардо – Бог в представлении великого человека: Он останется спокойным при виде охватившего всех Его учеников страшного волнения, с ясным спокойствием мудреца, который слишком высок, чтобы предательство Иуды могло взволновать Его земною скорбью…
