К этому же периоду относятся написанные Леонардо два «Благовещения», одно из которых находится в музее Лувра, другое – во Флоренции.
Первое его «Благовещение» дышит непринужденной естественностью. Ни богато убранной комнаты, как обыкновенно изображали это все художники, ни голубя – Святого Духа, ни облаков на верху картины – ничего этого нет в его «Благовещении». Святая Дева принимает благую весть под открытым небом, у входа на террасу. Кругом нее – чудный день, цветущие лилии, веселый пейзаж, живописные группы деревьев, река, окаймленная холмами. Богоматерь на коленях благоговейно и смущенно слушает радостно улыбающегося ангела… Во всей ее фигуре разлито смирение, кротость и скромность… Второе «Благовещение», находящееся во Флоренции, еще лучше. Изображенный на картине ангел задумчив и серьезен, а Мадонна с радостью и удивлением слушает непонятные слова. На этой картине все, начиная со складок одежды Богоматери до столика, на котором лежит раскрытая книга, – совершенство художественной отделки…
Синьор Пьеро да Винчи в это время снова жил в своей родной деревне. Слава маленького сына нотариуса, ставшего теперь выдающимся художником во Флоренции, достигла до скромных обитателей Винчи. Они гордились своим Леонардо… Раз нотариус собирался по делам во Флоренцию и велел Франческе распорядиться, чтобы оседлали мула. Он уже давно не виделся с сыном и хотел навестить кстати и старого друга Верроккьо.
– Мой Пьеро, – сказала, появляясь в дверях, Франческа, – Джованни, рыболов, хочет тебя видеть. Он принес тебе какую-то доску.
– Впусти его, Франческа.
Вошел рыболов и охотник Джованни, старый приятель синьора Пьеро, помогавший ему постоянно ловить рыбу и загонять дичь. Он держал под мышкой круглый, тщательно вырезанный щит из фигового дерева.
– Что скажешь, друг? – спросил Винчи.
Усиленно кланяясь, крестьянин попросил мессера нотариуса оказать божескую милость, свезти во Флоренцию к молодому мессеру Леонардо доску и попросить намалевать на ней что-нибудь этакое… удивительное… для вывески в лавочку.
Пьеро охотно согласился и повез щит во Флоренцию.
Он не сказал сыну, для чего и кому нужен его труд, и просил только нарисовать на доске что-нибудь особенное.
Синьор Пьеро уехал домой, а Леонардо принялся обдумывать новую задачу. Молодой художник, любивший во всем совершенную отделку, отдал дерево токарю, чтобы выровнять и отполировать его. То, что он изобразил на щите, было необычайно. Он задумал написать на нем нечто такое, чудовищность чего превзошла бы Медузу
