– Нет, не то, – бормотал он, не обращая внимания на женщин. – Снова не то… Все это не годится, – бубнил он, щелкая пультом. Наконец, добрался до канала, где не стреляли и не обнимались в порыве страсти, ничего не рекламировали и никого не судили в прямом эфире, не готовили еду и не ели ее. Знакомая музыка внезапно ворвалась в белую палату с орущими женщинами и те внезапно замолчали. По экрану, перелетая из одного уголка в другой, шурша маленькими пачками, двигая синхронно ножками в пуантах, четыре балерины танцевали танец. Они – эти маленькие лебеди, творили маленькое чудо, и палата постепенно превращалась в ложу Большого театра. А две сумасшедшие женщины, подобрав спины и выпрямившись, не отрываясь, следили за происходящим. Они, мгновенно позабыв свой испано-мексиканский язык, больше не обращая внимания на недавних “мужей”, трепетно, со слезами восторга и умиления, глядели на экран. Вели они себя так, словно на них были надеты вечерние платья, а не смирительные рубашки, на шее бриллианты, а на голове прическа, сделанная специально для такого чудесного вечера и похода в театр. По телевизору транслировалась запись “Лебединого озера”.
Это была победа! Это был прорыв в лечении любой болезни! Теперь не придется усыплять этих несчастных – стоит показать людям прекрасное, вечное, гениальное – и они выздоравливают! Как просто! – ликовал Иван Степанович, – еще Достоевский оставил этот рецепт “красоты”, которая “спасает мир”, – вспомнил он. Павел, не разделяя радости друга, тоже с удовольствием уставился на экран и смотрел балет.
– Интересно, помогает это только больным “телевизороманией” или остальным тоже? – подумал на ходу доктор. Теперь наша процессия врачей переместилась в другую палату, где несчастные постоянно требовали еду. Их лица были измождены неподдельным страданием от неудовлетворенного чувства голода. Кормили их с помощью капельниц, настоящая еда не усваивалась, и они страдали “синдромом Ильича”. Результат не заставил себя долго ждать. Теперь и эти, не отрываясь, смотрели на экран, позабыв о голоде и жажде. Далее следовали палаты, где их ждали самоубийцы, следом агрессоры и потенциальные убийцы, потом сексуальные маньяки и, наконец, горстка Наполеонов. Иван Степанович вывел всех из комнат, под присмотром санитаров рассадил в холле и включил знакомый балет. С этих людей можно было снимать смирительные рубашки! Они стали другими, не бросались друг на друга, вспомнили свои прежние жизни и теперь удивлялись тому, как они здесь оказались.
