– Два дня мучилась Галочка… – всхлипывая, говорила Мария. – Два дня! Похоронили ее у дерева, под иголками! – снова зарыдала, но пересилив себя, продолжила: – А Эрземберг поехал в поселок. Несдобровать нашим сыновьям. Нет у нас детей, Андрюша… Нет! Во всем виновата я!
– Это война, Маня…
У Андрея разрывалось сердце от жалости к обессиленной, исстрадавшийся жене, с отчаянием думал он о погибших детях своих, был подавлен вот так неожиданно свалившимся горем, по щекам его катились слезы, но в темноте их не было видно, а говорить себя Андрей заставлял как можно спокойней:
– Варвары на нас напали. Варвары. По всей стране горе, Маня, – в голосе его появился металл. – Я буду мстить! За твои слезы! За смерть детей! Жестокая будет месть! Ох, жестокая!
– Верно, Андрей. Кровь за кровь! – поддержал Барканова Хохлачев, который подошел к ним и, услышав конец разговора, понял все. – Утешать вас, дорогие, не буду. Да и чем утешить? Одно скажу: мстить будем беспощадно!
– В Ригу пробьемся, уедешь, Маня, к своим. Поживешь там, пока прогоним фашистов.
– Нет, Андрюша, я останусь с тобой! Я буду убивать фашистов. Я смогу. Я сумею… – повторяла она, как во сне.
– Точка. Пойдемте к машинам. Поспать нужно часок.
Но ни Мария, ни Андрей так и не уснули, хотя лежали тихо на разосланных шинелях. А как только прозвучала команда «подъем», Мария вновь разрыдалась. Андрей, обняв ее и поцеловав, сказал твердо:
– Если, Маня, ты решила бить врагов, зажми нервы в кулак. Договорились?
Она вытерла уголком косынки слезы и, сдерживая рыдание, пообещала:
– Я постараюсь, Андрюша. Я – смогу.
Когда садились в тупорылые немецкие грузовики, она уже казалась спокойной. Села в кабину рядом с Андреем, прижалась к нему и молча стала смотреть на дорогу, которая вначале медленно, потом все быстрей и быстрей побежала навстречу. Автомат держала на коленях. Бережно. Как ребенка.
Ехали без остановки, словно не было войны, не было кругом фашистов, и Андрей начал уже думать, что они опередили вражеские части и вот-вот встретят полки Красной армии. Он даже сказал об этом вслух, но Мария с шофером промолчали.
Под вечер головная машина остановилась у неширокой, но глубокой реки: мост оказался взорванным. Пограничники пошли было искать брод, но их с противоположного берега обстреляли. Они ответили огнем, а машина попятилась от берега в лесок, где остановилась вся колонна. Все ждали команды, но только через полчаса начали передавать от машины к машине: «Начальники застав – к капитану!»
