– Отходить в лес! Все взять с собой! – крикнул Барканов.
Он решил пропустить мотоциклистов в лес, а там уничтожить их. Ни одного не выпустить.
– За мной! Бегом!
Метров через двести Андрей оставил большую половину заставы в ельнике, густо сдавившем дорогу. Знал, что главная тяжесть боя ляжет на них: враг примет все меры, чтобы вырваться из кольца. Остальных провел еще немного вперед и разместил вдоль дороги. Минута-другая – и пограничники растворились в лесу. Маскироваться они умели.
Треск мотоциклов приближался, и вот уже густо рассыпался по лесу. У окопов приглох на минутку, затем снова набрал силу. Все шло, как и рассчитывал старший лейтенант: немцев брошенные окопы удивили, но не остановили. Они, как каждая разведка, должны двигаться вперед до соприкосновением с противником. И мотоциклы двигались. Теперь, правда, медленней и с большим интервалом. Но и это предусмотрел Барканов: застава была растянута вдоль дороги так, что дозор, держи он самый большой интервал, все равно весь окажется в засаде.
Сердито урчат мотоциклы, настороженно смотрят в лес стволы автоматов и пулеметов. Вот уже последний мотоцикл миновал ельник, в котором замаскировалась основная часть заставы. Пора. Барканов крикнул: «Огонь!» – и бросил гранату. Она еще не успела взорваться, а из леса зачастили меткие выстрелы, в ответ заторопились, захлебываясь, немецкие автоматы и пулеметы. Мотоциклы, кроме первого, искореженного взрывом гранаты, вздыбились как по команде и, круто развернувшись, начали набирать скорость. Убитых водителей сбрасывали сидевшие позади солдаты и брались за руль. Из люлек фашисты беспрерывно стреляли и бросали гранаты.
Казалось, что какому-либо мотоциклу удастся вырваться из леса, но вот чья-то меткая граната угодила в передовой, он взорвался и загородил дорогу остальным, а по остановившимся мотоциклам стрелять любо-дорого. Как на стрельбище по мишеням. Посоревновались еще немного захлебистые автоматно-пулеметные очереди с хлесткими выстрелами карабинов – и все стихло. Тишина наступила до звона в ушах. И как бы в укор людям, убивавшим друг друга, издали донеслась заливистая трель соловья. Барканов вышел из ельника, привычно одернул гимнастерку и крикнул:
– Застава! Ко мне!
Пограничники, выбираясь из укрытий, бежали к своему начальнику. Лишь в двух местах произошла заминка: бойцы выносили из ельника убитых товарищей и бережно укладывали их на мягкую хвою у дороги. Барканов приказал старшине строить заставу, сам же пошел к убитым. Снял фуражку, склонил голову, молча смотрел на первые жертвы начавшейся войны и задавал себе трудный вопрос: «Сколько их еще будет?»
