– А седая прядь так и осталась с того страшного дня, – Отметил он про себя, – Милости просим, гостья дорогая. Не побрезгуйте скромными дарами нашей затерянной в глуши обители.
– Не прибедняйся, затворник. Знаем, знаем. Слухами земля полнится. Знаем, как поститесь вы в этой глуши, за чащобами Черного леса, да за болотами Проклятой топи. Да и сама вижу, что скоро совсем исхудаете здесь, – Продолжила она, подвигая себе блюдо с перепелами и, жестом, давая знак, налить себе старого бургундского.
– Может нашего рейнского отпробуешь? – Вежливо спросил монах, – Лично ручку к его рецепту приложил.
– Тогда уж мозельского. Оно у тебя лучше вышло, – В тон ему ответила Малка.
– Ну, расскажи, чего тебя ветер занес? И благодарить мне его или как?
– Или как…, – Отпивая из бокала, перебила его Малка, – Если конечно, то, что я сама тебе эту весть принесла, не скрасит саму весть.
– Это конечно радость большая тебя увидеть через столько лет, – Галантно приложился к ручке, – Но что за весть?
– Колдуна черного помнишь? Что у Раймона в замке судили?
– Как забыть. Но ты ведь не хочешь сказать, что он из твоих пут сбежал?
– Из моих пут не бегут, – Отрезала Малка, – Но вот выкормыши его голову поднимают. И принесла я тебе весть плохую. Совершенные совет собирают. Будем решать. Как нам быть? В сторонке стоять или как?
– Любишь ты туману навести, Лучезарная. Ты ж Солнечная Дева. Откуда у тебя такая тяга к туману?
– Я ноне Мария, а не Солнечная Дева, еще раз тебе напоминаю. Накличешь беду на нас старый дуралей.
– Да уж не старше некоторых.
– Ладно, я это любя. Ты что обиделся побратим? Брось. И туману тут никакого нет. Сама не знаю пошто сбор общий. Но полетим на Мальту к Раймону. Он там и сидит в золотом дворце своем. Там всех встретишь. Обо всем узнаешь. А то сидишь тут сиднем, как сыч в болотах, лет наверно сто.
– А мне тут тихо и спокойно. Не мешает никто. Графьям я золотишко подкидывал, они и не будоражили. Разбойничков чарами пужал, чтоб не шалили. Звезды смотрел. Думы думал. Чего-то изобретал. Книги пописывал. Чужие почитывал. Совсем все было хорошо. Но ты ведь пурга северная, суздальская. Дочь Велеса да Макоши-Судьбы. Любимая жрица Матери Природы. Ты ж все с ног на голову поставишь. Прискакала. Гром. Огонь. Дым. Серой воняет. Будто сам Вельзевул явился. Так нет. Это она в громе и молнии. Рыжая, красивая, молодая.
– А что? Не нравлюсь что ли?
– Ты хвостом не крути. Закончила тихую жизнь. Что прикажешь делать? Коня седлать, суммы собирать? Не в трубу же на метле вылетать будем. И так все кругом судачат, что я с нечистой силой знаюсь.
