Угрюмы, уловив ее движение, дернули за рукав слуг, кивком головы показав направление движения, и, догнав Жанну с Микулицей, повернули их от дворца на новую дорожку.
Маргарита приняла все как должное и отдавала новые распоряжения. Удивляться ни кто не стал. Мало ли что пришло в голову Деве Марии, А святую Маргариту здесь и чтили как святую не по принуждению, а по любви.
Вечером в зале бастиона низком и продымленном, но родном, под звуки рожков и дудок скоморохов, под перезвон струн старых гусляров. Мари полулежала на широкой кушетке у накрытого стола, опрокинула лихим жестом витязя чашу крепкого венгерского Токая и повернулась к Маргарите возлежавшей рядом.
– Послушай меня Марго. Радости то я мало принесла. Это тебе я в радость, как жрица, что тебя в Храм Ариев привела, потому ты и щебечешь, как щегол. А в мире меня уже кроме как вестницей беды никто по-другому и не кличет.
– Это от зависти все Мари, от зависти. Они тебе красоту твою и независимость простить не могут. Все эти короли, да герцоги. Скоты разжиревшие. Животные. А ты такая…
– Погоди Марго. Приехала я сказать. Что пора вам Медведям, ариевым потомкам, Артурам, тихо со сцены уходить. Оставлять земли и уделы ваши Ангелам. Вам в Вальхаллу путь на покой. Заслужили. Пусть теперь Ангелы послужат делу всеобщему.
– Да что ты Мари, – Непосредственно перебила ее хозяйка, – Что они могут? Они ж хилые все. Их соплей перешибешь. Ни меч, ни щит держать не могут. В коленках слабы. Кто ж будет землю стеречь?
– Стражи!
– Кто? Стражи! – С разгону выпалила Маргарита, – Стражи? – С опаской повторила она.
– Стражи, – Спокойно уточнила Мари.
– Тогда все понятно, – Как-то обмякнув и посерев, сказала королева, – Как скажешь, так и сделаем. Скоро?
– Не завтра. Это точно, – Наливая новую чашу, улыбнулась Мари, – Милая моя маргаритка полевая, цветок нежный придунайский.
– Ну и хорошо, – Облегченно и искренно выдохнула соседка и тоже вдруг налила себе крепкого Токая, – На здраве! Тебе. Нам. Артемиде, – Она трижды плеснула из чаши в огонь, по старому обычаю, выпила и поцеловала Мари.
Микулица, увидев это, понял. Жрицы. Жрицы Артемиды оправили ритуал смерти. Вопрос только чьей?
– Старого мира!!! – Вспыхнул в его мозгу ответ.
Маленький отряд Мари заметался по центру Ойкумены. Сначала она ринулась через заснеженные перевалы Альп к спрятанному среди зеленых горных лугов удивительному синему озеру Лугано. Такому синему, что разве с ее глазами могло сравниться. Там, где в его глубине отражались вечные ледники и сахарные головы поднебесных пиков, на склонах, среди альпийских разноцветных цветочных ковров, раскинулось маркграфство Еврейское. Здесь в тиши непреступных гор, нарушаемой только шумом голубых водопадов, низвергавшихся кажется из хрустальных чертогов богов. За непреступными перевалами Большого и Малого Святого Бернара. Пряталась казна. Даже не казна, а главный казначейский двор, мытая. Мари надо было накоротке перекинуться парой слов с главным мытарем, хранителем западного коша, Калитой Беренгарием, правой рукой Гуго Собаки главного казначея Братьев.
