- Вы изволили баллотироваться?
- Нет, то есть меня очень просили в предводители, да не мог отказался.
- Отчего же это не захотели послужить?
- Нельзя-с, семейные обстоятельства; впрочем, на одном обеде мне очень выговаривали... совестно, а делать нечего.
- Конечно, Антон Федотыч, в семействе иногда и не хочешь, а делаешь.
- Не иногда, а всегда. Вы имеете детей?
- Я девица.
- А батюшка жив?
- Помер. Я живу одна - сиротой... Каковы дороги?
- Кажется, хороши: шоссе отличное, а проселков я почти и не заметил. У меня очень покойный экипаж.
- Бричка, верно?
- Нет, коляска; совершенная люлька; прочности необыкновенной, и, вообразите, я ее купил у соседа за полторы тысячи и вот уже третий год езжу, ни один винт не повредился.
- Приятно в таких экипажах ездить, - заметила Татьяна Ивановна. - Вот мне здесь случалось с знакомыми ездить, так просто прелесть. Нынче, я думаю, этаких экипажей прочных не делают.
- Есть и нынче, только дороги. Нынче, впрочем, все вздорожало. Вот хоть бы взять с поваров: я платил в английском клубе за выучку повара по триста рублей в год; за три года ведь это девятьсот рублей.
- Легко сказать: девятьсот рублей! Впрочем, я думаю, и повар вышел отличный?
- Бесподобный. Он у нас теперь в деревне; так вот беда: захочешь иногда этакий для знакомых сделать обедец, закажешь ему, придет: "Вся ваша воля, говорит, я не могу: запасов нет". Мы думаем его сюда привезти. Вот здесь он покажет себя; милости прошу тогда к нам отобедать.
- Покорнейше вас благодарю, я уж и так много обласкана вниманием Катерины Архиповны. А я заговорилась и не спросила: здоровы ли Прасковья Антоновна, Анна Антоновна и Марья Антоновна?
- Слава богу. Я, признаться сказать, очень рад, что они сюда переехали, а то в деревне от женихов отбою нет.
- Ну, этим для родителей тяготиться нечего.
- Даша! - послышался голос Катерины Архиповны. - Где барин?
- В зале, с Татьяной Ивановной разговаривают, - отвечала горничная.
- Теперь, я думаю, можно к Катерине Архиповне? - спросила гостья.
- Можно, я думаю, - отвечал Антон Федотыч, остановленный голосом супруги.
Татьяна Ивановна ушла. Антон Федотыч сидел несколько минут в каком-то приятном довольстве от того, что успел себя показать новому лицу и еще даме. Посидев несколько времени, он вдруг встал, осмотрел всю комнату и вынул из-под жилета висевший на шее ключ, которым со всевозможною осторожностью отпер свой дорожный ларец, и, вынув оттуда графин с водкою, выпил торопливо из него почти половину и с теми же предосторожностями запер ларец и спрятал ключ, а потом, закурив трубку, как ни в чем не бывало, уселся на прежнем месте.
