- Мне нечего стыдиться, - проговорил он.
- Знаю, что вы давно стыд-то потеряли. Двадцать пятый год с вами маюсь. Все сама, везде сама. На какие-нибудь сто душ вырастила и воспитала всех детей; старших, как помоложе была, сама даже учила, а вы, отец семейства, что сделали? За рабочими не хотите хорошенько присмотреть, только конфузите везде. Того и жди, что где-нибудь в порядочном обществе налжете и заставите покраснеть до ушей.
- Бранитесь, бранитесь, как хотите; эту песню я уже двадцать пять лет слушаю, - проговорил, махнув рукой, Антон Федотыч.
- Да вы хоть кого из терпения выведете, - возразила Катерина Архиповна. - Не сиделось вам в деревне, в Москву прискакали; на почтовых, я думаю, ехали. Вот я просмотрю оброчный счет. Привезли ли счет-то по крайней мере?
- Привез; сто рублей всего собрано.
- Знаю я вас, милостивый государь, сто рублей. Я, впрочем, усчитаю. Хоть бы вы то рассудили: что я, для удовольствия, что ли, живу здесь?
- Кто вас знает, зачем вы здесь живете.
- Как же - для любовников! Посмотрите-ка, сколько их в пятьдесят-то лет завела. Скажите на милость: он не знает, зачем я здесь живу! Знаете ли по крайней мере, что у нас в Москве тяжба? Это-то вы хоть знаете ли?
- Конечно, знаю.
- Так что же-с, вам, что ли, мне поручить хлопотать? Фамилию свою хорошенько не умеете подписать.
- Вы уж очень учены; где нам! - возразил Антон Федотыч.
- Конечно, лучше вашего все понимаю; как угорелая езжу по добрым знакомым да кланяюсь и прошу, чтоб растолковали да научили. Вот с завтрашнего дня все Вам передам: хлопочите, ходатайствуйте. Слава богу, свой стряпчий приехал, можно успокоиться: обделает дело.
- Я военный человек, статских дел не знаю.
- Скажите, какой воин, - ветеран заслуженный; много ли изволили ран получить? В каких сражениях были?
- Ругайтесь, как хотите ругайтесь, я уж не стану и говорить, - произнес со вздохом Антон Федотыч и опять махнул рукой.
- Ну, думала, - продолжала Катерина Архиповна: - приехала в Москву, наняла почище квартиру, думала, дело делом, а может быть, бог приведет и дочерей устроить. Вот тебе теперь и чистота. Одними окурками насорит все комнаты. Вот в зале здесь с своим прекрасным гардеробом расположится, принимай посторонних людей. Подумали ли вы хоть о гардеробе-то своем? Ведь здесь столица, а не деревня; в засаленном фраке - на вас все пальцем будут показывать.
- Что мне гардероб-то, ведь я не молоденький, - возразил Антон Федотыч.
