Мы с детьми, конечно, разговариваем о смерти, хотя не всем им так уж приятна эта тема. Но мне кажется, она важна, что часто подтверждают ребята уже после того, как разговор состоялся. Тем более что мой опыт таких бесед доказывает: люди боятся в смерти точно того же, чего опасаются в собственной жизни. Так что диалог про смерть – это еще одна возможность соприкоснуться с собственным страхом и немного больше узнать о жизни.
Мы заговорили с ним о смерти «случайно». В Москве тогда взрывались террористами дома, и ужас навис над городом, и не было, наверное, человека, кто бы так или иначе не думал о смерти в те дни. Ему было уже девять, и на мой вопрос, а думая ли он о ней, он ответил утвердительно. Сначала мы рисовали смерть, я – свою, он – свою: страшную, черную, противную. Потом я спросила его:
– Что произойдет с тобой, когда ты будешь умирать?
– Мне будет больно и страшно. – Он почти не дышит, вглядываясь в свой черный рисунок.
– От чего тебе будет страшно?
– От того, что я не знаю, что со мной будет потом.
– А что с тобой будет?
– Хуже всего, если ничего не будет. Если б я мог еще попасть в ад, еще куда ни шло.
– Подожди, а рая там нет?
– Нет, рай – это сказки.
– Как это?
– Вот так. Тот, кто всю жизнь жил правильно, все делал хорошо, тот попадает в ад, где надо все время много работать. А вот тот, кто жил неправильно, совершал плохие поступки какие-нибудь, тот не попадает никуда, для него все прекращается.
– Тебе рассказал кто-нибудь про это?
– Нет. Я сам так думаю.
– Умирать тогда, наверное, совсем страшно. Или ад – или ничего. Ничего себе перспектива! – неподдельно изумилась я.
Это была, безусловно, в большей степени картина его жизни, чем смерти: он был почти отличником, стремящимся к безупречному поведению и знаниям с настойчивой подачи его строгой мамы. Все свое свободное время он посвящал урокам, и все равно никак не удавалось получать одни пятерки. Ко мне он попал с сильной тревогой и неумением за себя постоять.
– А я не знаю, что будет со мной после смерти, – честно призналась я. – Может, я буду просто духом, живущим в других мирах, а может, ничего и не будет: я просто умру, и все на этом закончится.
– И вам не страшно?
– Страшно, конечно. Поверь мне, многим людям действительно очень страшно, почти всем, просто в этом не так легко сознаться.
– Ну ладно тогда, – сказал он с явным облегчением и заерзал на стуле.
– Может, мы зря с тобой затеяли весь этот разговор, как думаешь?
