Вечером после ужина к Третьяковым пришёл Ермолин и по своему обыкновению засиделся допоздна.
– Вы так близки мне по духу, дражайшие мои соседи! Я так рад, что работаю с вами в одной школе! – откровенничал он. – Мы с вами вполне единомышленники, потому что не приемлем подлости ни под каким соусом. Я, понимаете ли, из-за моих принципов нигде долго не задерживаюсь, непременно конфликтую с начальством, и мне приходится то и дело сниматься с якоря. Сюда я прибыл из Турунченского района. Не поладил с директрисой по фамилии Горшкова. Язва, понимаете ли, а не женщина! Я никогда не стремился к руководящим постам, быть директором или завучем – нет, это противно моей натуре. Я могу быть только рядовым. Да и кто б поставил меня руководить школой?! Я же, как и вы, беспартийный. Так вот эта дама так упивалась своей властью, возможностью давить, ущемлять, издеваться над подчиненными, что я не выдержал и принялся отстаивать справедливость. Как центровой нападающий на футбольном поле, я бил и бил, забивал голы, хотя прекрасно понимал, что судьи неправедны, что моё поражение запрограммировано изначально. Фамилия у директрисы как будто нарочно придумана – Горшкова! Тупой, никчёмный, ничтожный горшок, который надо разбить вдребезги и черепки выбросить вон. У злыдни имелась в активе вроде бы десятилетка, но это наверняка блеф. Совершенно безграмотная бабёнка! Когда её назначили директором, то предложили поступить заочно в пединститут. И она для проформы поступила, но за четыре года так и не осилила первый курс! Представляете? Такое возможно только в Якутии. Борьба окончилась тем, что весной мне вежливенько предложили уматывать из района в распоряжение министерства. Вот так, дорогие мои. Я всю жизнь бью лбом горшки. Это в некотором роде мой крест. Результаты, правда, неутешительные: горшки остаются на своих местах, на своих постах, а я, центровой нападающий, с покалеченным лбом ищу новое место под солнцем. Ну и что? Всякому своё. Но пока жив, спуску горшкам не дам!
После того как вручили Хрунько акт профсоюзной комиссии (второй экземпляр передали в министерство), дохлого коня вторично вывезли на свалку, срочно закупили где-то мясо, и питание детдомовцев улучшилось. Утром кроме традиционной каши, манной, пшенной или перловой дети стали получать хлеб с маслом и чай с сахаром. Обед на два блюда, на ужин картошка, жареная или варёная, капуста квашеная, чай. Директор, прежде уклонявшийся от служебной обязанности посещать уроки подчинённых, теперь вдруг то и дело отправлялся контролировать, причём именно тех учителей, которые проверяли работу столовой и составляли достопамятный акт. Жёстко разбирал уроки и, разумеется, низко оценивал профессиональное мастерство всех членов комиссии, дерзнувших бросить ему вызов.
