- О, ваше превосходительство, мог ли бы я когда-нибудь вообразить себе это! - произнес Янсутский, даже испугавшись такого предположения Тюменева.
- И не советую вам, - продолжал тот, - потому что пообедать - я пообедаю, но буду еще строже после того.
- О, совершенно верю! - продолжал восклицать Янсутский. - А я вот пойду позубоскалю немного над Офонькиным, - проговорил он, сочтя за лучшее перевести разговор на другой предмет, и затем, подойдя к Офонькину и садясь около него, отнесся к тому: - Василий Иванович, когда же вы дадите нам обед?
- Чего-с? - отозвался тот, как бы не поняв даже того, о чем его спрашивали. Его очень заговорил граф Хвостиков, который с самого начала обеда вцепился в него и все толковал ему выгоду предприятия, на которое он не мог поймать Янсутского. Сын Израиля делал страшное усилие над своим мозгом, чтобы понять, где тут выгода, и ничего, однако, не мог уразуметь из слов графа.
- Когда ж вы нам обед дадите? - крикнул ему на ухо во все горло Янсутский.
- Не дам никогда! - крикнул и с своей стороны громко Офонькин и немедля же повернулся слушать графа Хвостикова.
- Господин Офонькин разговора даже об этом не любит, - заметил Тюменев.
- О, у меня есть его тысяча рублей! - произнес Янсутский. - Послезавтра же затеваю обед от его имени и издерживаю всю эту тысячу.
- А я все-таки ее с вас взыщу, - возразил ему, смеясь, Офонькин.
- Как же вы ее взыщете, когда у вас никакого документа на нее нет?
- А это будет неблагородно с вашей стороны, - сказал, по-прежнему смеясь, Офонькин.
- Неблагородно, но вкусно!.. Не правда ли, граф? - отнесся Янсутский к Хвостикову, который на этот раз и сострить ничего не мог, до того был занят разговором о своем предприятии.
Домна Осиповна обратила, наконец, внимание на то, что Бегушев мало что все молчал, сидел насупившись, но у него даже какое-то страдание было написано на лице. Она встала и подошла к нему.
- Отчего вы сегодня такой сердитый и недовольный? - спросила она его ласково.
- Не всем же быть таким счастливым и довольным, как вы, - отвечал он ей.
Домна Осиповна посмотрела при этом на него довольно пристально.
- Но и печалиться, кажется, особенно нечему, - проговорила она.
В ответ на это Бегушев ничего ей не сказал и, встав, обратился к Тюменеву.
- Ты хочешь ехать со мной? - спросил он его.
- Да, мне пора!.. - отвечал тот, вставая.
Домна Осиповна при такой выходке Бегушева изменилась несколько в лице.
- А как же я-то? - спросила она его.
