- Разве вы не со мной едете? - спросил ее громко на всю залу Янсутский.
- Нет, я еду с Перехватовым.
- Предпочтение!.. Доколотить хотите меня! - проговорил со злобою и с перекошенным ртом Янсутский.
- Не очень, я думаю, этим доколочу вас! - сказала Домна Осиповна и пошла.
Доктор последовал за ней.
Бегушев, как бы не дающий себе отчета в том, что делает, тоже шел за ними.
В той комнате, где раздают платье, он увидел, что Домна Осиповна и доктор вместе потребовали свои шубы, и затем у надетого Домною Осиповною капора, который к ней очень шел, Перехватов завязывал ленты, и она ему за это улыбалась ласково!..
Если бы Бегушев не прислонился в эту минуту к стене, то наверное бы упал, потому что у него вся кровь бросилась в голову: ему все сделалось понятно и ничего не оставалось в сомнении. Домна Осиповна, обернувшись и увидав Бегушева, в свою очередь вспыхнула, как будто ей сделалось стыдно его; с лестницы она стала спускаться медленно. Доктор следовал за ней; на лице его виден был чуть заметный оттенок насмешки. Сев в карету с доктором, Домна Осиповна вся спряталась в угол ее и ни слова не говорила. Доктор тоже молчал и только у самого почти ее дома спросил ее: "Вы, кажется, нехорошо себя чувствуете?" - "Немножко!" - отвечала она, и, когда карета, наконец, подъехала к крыльцу, Перехватов еще раз спросил Домну Осиповну: "Вы не позволите к вам зайти?" - "Нет! - проговорила она. - Я очень устала!" Доктор пожал торопливо поданную ему Домною Осиповною руку и уехал. Она же быстро поднялась по лестнице, прошла через все парадные комнаты в спальню свою и бросилась на диван.
- Маша, дай мне ножницы!.. Поскорей!.. Меня очень душит!.. - вскричала она.
Испуганная горничная прибежала с ножницами.
- Разрезывай мне платье и корсет! - продолжала задыхающимся голосом Домна Осиповна.
Горничная дрожащими руками то и другое частью расстегнула, а частью разрезала, так что платье, вместе с корсетом, спало с Домны Осиповны, и она осталась в одном белье. Накладные волосы прически Домна Осиповна своими руками сорвала с головы и бросила их.
- Ступай, оставь меня! - приказала она горничной; та, не убрав ничего, ушла.
Глаза Домны Осиповны, хоть все еще в слезах, загорелись решимостью. Она подошла к своему письменному столу, взяла лист почтовой бумаги и начала писать: "Мой дорогой Александр Иванович, вы меня еще любите, сегодня я убедилась в этом, но разлюбите; забудьте меня, несчастную, я не стою больше вашей любви..." Написав эти строки, Домна Осиповна остановилась. Падавшие обильно из глаз ее слезы мгновенно иссякли.
