В этом отношении граф Хвостиков представлял собою весьма любопытное психическое явление: где бы он ни поселялся или, точнее сказать, где бы ни поставлена была для него кровать - в собственной ли квартире, в гостинице ли, или в каком постороннем приютившем его доме, - он немедля начинал в этом месте чувствовать скуку непреодолимую и нестерпимое желание уйти куда-нибудь в гости!
В настоящем случае Хвостиков прямо продрал на Кузнецкий мост, где купил себе дюжину фуляровых платков с напечатанными на них нимфами, поглазел в окна магазинов живописи, зашел потом в кондитерскую к Трамбле, выпил там чашку шоколада, пробежал наскоро две - три газеты и начал ломать голову, куда бы ему пробраться с визитом. Зайти к кому-нибудь из мужчин он несколько стеснялся, заранее предчувствуя, что те, вероятно, слышавшие о его все-таки прикосновенности к делу Хмурина, будут сухи с ним. Гораздо приятнее было бы к даме какой-нибудь! "К Домне Осиповне, - чего же лучше!" - пришла ему вдруг счастливая мысль, и он, не откладывая времени, вышел из кондитерской, взял извозчика и покатил в Таганку; но там ему сказали, что Домна Осиповна переехала на Никитскую в свой большой дом. Графу Хвостикову было немножко это досадно, но он решился поставить на своем и на том же извозчике отправился на Никитскую. Его приняли. Проходя новое помещение Домны Осиповны, Хвостиков увидел, что оно было гораздо больше и с лучшим вкусом убрано, чем прежде. Квартиру эту для Олуховых планировал, отделывал и даже меблировал, по своему усмотрению, Янсутский. Домна Осиповна сидела в гостиной разодетая и подкрашенная. Графу Хвостикову Домна Осиповна почему-то очень обрадовалась.
- Здравствуйте, граф, садитесь и рассказывайте! - говорила она голосом, исполненным любопытства, и показывая ему на кресло возле себя.
Граф сел и в первые минуты не знал, как себя держать: веселым или печальным.
- Послушайте, - начала Домна Осиповна, - мне Янсутский писал, - не знаю даже, верить ли тому, - что будто бы Лиза скрылась от Тюменева?
Граф понял, что ему приличнее быть печальным.
- Да-с! - ответил он и вздохнул.
- И полюбила другого?
- Другого!
- Кого?
- Одного мальчишку... не имеющего даже места.
- Сумасшедшая! - произнесла с оттенком негодования Домна Осиповна.
- Хуже, чем сумасшедшая! Она крест мой! - сказал на это граф. - Я столько последнее время перестрадал...
- В одном отношении она, по-моему, права, - перебила его Домна Осиповна, - что любить молодого человека приятнее, чем такого противного старикашку, как Тюменев; но что же делать?.. В ее положении надобно было подумать и о будущем!
