Когда Бегушев подъехал к даче Тюменева, то был немного удивлен, что на террасе никого не было. Обыкновенно в этот час Тюменев и Мерова всегда сидели на ней. Он хотел через дверь террасы пройти во внутренние комнаты, но она оказалась запертою. Бегушев пошел через двор.
- Господа дома? - крикнул он мывшей там посуду кухарке, должно быть, чухонке и безобразнейшей на вид.
- Не знаю, спросите курьера - он там! - отвечала она, показывая мочалкой на вход с крыльца.
Бегушев вошел в эту дверь. Там его действительно встретил курьер.
- Ефим Федорович у себя? - спросил Бегушев.
- Сейчас доложу-с!.. Потрудитесь пожаловать в гостиную! - отвечал курьер и указал на смежную комнату. Бегушев вошел туда. Это была приемная комната, какие обыкновенно бывают на дачах. Курьер скоро возвратился и просил Бегушева пожаловать к Ефиму Федоровичу наверх. Тот пошел за ним и застал приятеля сидящим около своего письменного стола в халате, что весьма редко было с Тюменевым. К озлобленному выражению лица своего Тюменев на этот раз присоединил важничанье и обычное ему топорщенье.
- Очень рад, что ты приехал! - сказал он, с заметным чувством пожимая руку Бегушеву.
Тот сел напротив него.
- Ты один на даче? - спросил он.
- Один!
- А где же Елизавета Николаевна?
- Елизавета Николаевна сбежала от меня, - отвечал с презрительной улыбкой Тюменев.
- Куда?
- Не знаю!
- Но жива ли она? Не случилось ли с ней чего-нибудь? - проговорил с беспокойством Бегушев.
- Ничего не случилось! - произнес Тюменев.
Презрительная и злая усмешка не сходила с его рта.
- Стало быть, она и ночевать не приезжала? - расспрашивал Бегушев.
- Нет, я ее ждал в одиннадцать часов, в двенадцать, в два часа, в четыре часа!.. Можешь себе представить, что я перечувствовал... Наконец, утомленный, только что задремал, как получил от нее телеграмму.
При этих словах Тюменев пододвинул к Бегушеву лежавшую на столе телеграмму.
Тот прочел.
Мерова коротко телеграфировала: "Не ищите меня, - я полюбила другого".
- Во-первых, какое бесстыдство телеграфировать о себе подобные известия, - продолжал Тюменев, - и потом, кого она могла полюбить другого?.. Кого!
- Может быть, и полюбила кого-нибудь!.. - сказал Бегушев. - У тебя кто часто бывал на даче?
- Кроме тебя - никого!
- А молодой человек Мильшинский бывал у вас?
- Мильшинский?.. - переспросил Тюменев, и мозг его как бы осветился уразумением. - Он тут часто торчал у решетки, но на дачу я его не принимал. К чему, однако, ты сделал этот вопрос?
