Сказки, которые живут в Ярославле | страница 17
А любуясь церковью Иоанна Предтечи в бывшей Толчковской слободе и картиной художника Дейнеки, расскажем старую сказку по-новому, по-ярославски.
В середине мая в большой семье мастера-кожевника, что жил в Толчковской слободе под Ярославлем, родился седьмой сынок (дочки-девчонки не в счёт: их ещё было пятеро). По святцам окрестить мальчонку можно было в честь одного из святых: Исидора, Никиты или Серапиона. К радости родителей, священник дал ему имя Никита. Только бабушка недовольно качала головой и ворчала, что все Никиты, как Аника-воин из сказки, упрямые, настырные, лезут очертя голову куда не надо, во все опасные дела. «Ох, натерпитесь от него!» – пугала она родителей. Не раз потом вспоминали её слова!
Беспокойным малышом рос Никита. Братья летом на реку купаться бегут – он за ними; с берега в воду скатился – хорошо, не утонул. Отец идёт кожи переминать – Никитка за ним цепляется, мешает. Матери норовит помочь, горшок щей из печи хотел вытащить – пролил, чуть не обварился. Гонят его, ругают, а Никите обидно: хочет он доказать, что не хуже, не глупее, не слабее старших братьев, а не получается…
В ту пору в слободе всем миром церковь каменную строили. Давно строили, неспешно. В основании её были положены крепкие камни, по окрестным полям собранные. Отец и старший брат рассказывали, как по воскресным дням искали эти камни и вместе с соседями на специально для того сделанных телегах привозили к стройке. А мать с гордостью добавляла, что дьяк-грамотей написал о том в книге и сравнил мужиков, искавших камни, с орлами, высматривающими добычу с высоты небесной. «И во всём-то он у нас орёл!» – гордо говорила мать об отце. «Не то что ты, Никитка!» – смеялся кто-нибудь из братьев. Обидно…
А потом уж стены церкви поднялись, каменщики галерею да крылечки строили. Недалеко от слободы, у глиняной ямы, народ кирпичи делал, тут их и обжигали. Все слобожане в свой срок там работали. Каждый радовался, что может своё усердие показать, свой труд в церковь вложить. Кирпичи теперь делались не простые, а фигурные, украшенные: то с утолщением, то будто бы с пряничками налепленными. Стена из таких кирпичей как ковёр драгоценный, узорный. Но и этого казалось мало: на тех самых «пряничках», пока кирпич не обожжён, решено было ещё узоры вырезать, кто что хочет: цветочек, звёздочку, завиток какой-нибудь. Матери, бывало, детей своих сюда приводили, просили мастера, чтобы разрешил и детям хоть кирпичик украсить. И Никитины братья и даже сёстры свой след на кирпичиках оставили, к украшению храма руки приложили, а на Никиткин кирпич мастер посмотрел да снова в глину вмял – на переделку. Хоть и сказал по-доброму, что не надо огорчаться, что подрастёшь и лучше всех сделаешь, всё равно обидно было…
