Одев мятую дурно пахнувшую фанатскую футболку рок-группы «AC/DC»[4], она натянула, не развязывая, чужие ботинки.
— Мало времени. У меня нет в планах дефилировать в спортивном лифчике перед глазеющими на меня мужиками. Блин, вампир, остынь.
Деймон уставился на макушку Николь, пока та рылась в сумке.
— Как, чёрт возьми, смена одежды может тебе помочь в ситуации с пацаном?
Собрав волосы резинкой в конский хвост, она встала.
— Не хочу выглядеть, как социальный работник. Хочу, чтобы он чувствовал себя со мной комфортно. Быть ему ровней.
Хмыкнув, Деймон покачал головой.
— Человек, у тебя крыша поехала.
— Ага, колпак сорвало.
Улыбнувшись, она с силой ткнула сумкой ему в живот и подошла к Митчу.
— Ну, я готова.
— Хорошенький прикид.
Митч покачал головой. Вот почему он не увольнял Николь, как бы сильно порой не чесались руки это сделать. На работе она выкладывалась на все сто, что являлось редкостью среди его сотрудников.
— Не позволь себя убить. Хорошо? Канцелярская работа — смерти подобна.
— Митч, я тоже тебя люблю.
Николь рассмеялась, услышав ворчание Деймона. И чем это он недоволен?
Входя в палату, она охнула. Около десяти полицейских окружили занавешенный участок комнаты с оружием наголо. Она перевела с них взгляд на нарушителя спокойствия. Типичный подросток со светлыми, торчавшими во все стороны волосами и глазами во всё бледное лицо. Вот только его худая ручонка обхватила горло пожилой медсестры. Николь медленно прошла вперед, избегая линии огня. Её никто не остановил. Очевидно, Митч их предупредил, что она попытается отвлечь паренька разговорами.
— Не подходи ко мне.
От света флуоресцентных ламп клыки Стиви сверкали. Он сильнее сжал горло заложницы, и та вскрикнула.
Николь выставила вперед руку.
— Не буду, Стиви.
— Меня зовут Стив! — зло выкрикнул он. — Моё грёбаное имя — Стив.
— Хорошо, Стив. — Николь опустила руку. — Стив, послушай меня. Мы попали в дерьмовую ситуацию и с того места, где я стою, всё выглядит, мягко говоря, не очень здорово, но я думаю, что и с твоего тоже не лучше.
— Ты так думаешь?
Он, шаркая, отступил на шаг, таща за собой бедную женщину.
— Если ты её отпустишь, — Николь указала на медсестру, — все уйдут, и мы сможем с тобой поговорить о случившемся.
— Чушь собачья.
На этот раз в его голосе слышалось меньше гнева, и надежда затеплилась в глазах.
Николь проигнорировала ругань позади себя. Если бы она смогла заставить его отпустить заложницу, то этим парням пришлось бы пойти на определённые уступки. А избавление от всех копов послужило бы ключом к выходу из этой тупиковой ситуации.
