— Да ладно вам про собаку-то, — вмешался Рудик.
— Я ведь почему про собаку-то, — не унималась тетя Паня. — Твоя-то бабка, Ира, колдовала немного, а собаки таких боятся, чувствуют, что-то нечисто. Они и тогда про колдовство говорили, чего-то искали вместе.
— Да моя бабушка не колдовала! — возразил Володя. — Она не умела.
— Нет, вместе! Иринина колдовала, а твоя писала. И мой Виталька все около них крутился. Чего это вдруг вспомнилось-то? Что-то важное ведь писали.
— Ира, я тоже твоей бабке как-то письмо писал. Тебе вроде и писал, — сказал Рудик.
— Елки зеленые! Извините, граждане следователи, что отвлекаю, — рисуясь, произнес Петька, — но не о том ли письме речь, что бабушки ваши, закрывшись, несколько вечеров писали? Нам Виталька тогда сказал, что никогда его не гнали, а тут и к столу не подпустили!
— Да ладно, хватит детство вспоминать! Не могу я… Виталька как живой перед глазами… Каюсь, сама виновата, про собаку эту вспомнила… — чуть не заплакала тетя Паня.
— Постойте, постойте! И что же вы сделали? — поинтересовался Володя.
— Ха! А догадайтесь, что мы сделали! Думай, Вова, думай! Что тогда твоя мать Пашке-то подарила, вспомни! За то, что он тебя за уши из воды-то вытащил?
— «Любитель»…
— Правильно! Ну?
— Господи, какой еще «Любитель»? — простонала Тамара Михайловна.
— Фотоаппарат. И нас с Раей у огорода как-то сняли. У меня до сих пор фотография сохранилась, — сказал Рудик.
— Ну, и?.. — нетерпеливо подтолкнул Петьку Володя. — И что же?
— А мы решили это письмо сфотографировать! Ух, и ржач был! Примусы-то у всех в парадном стояли. Никого там не было, одна Матильда запертая. Пашка зашел в парадное, взбежал по лестнице, да как заорет — горим, горим! Обе бабки кинулись к дверям, думали, видать, что кто-то примус оставил без присмотра, а Пашка тем временем к столу, и — сфотографировал! Правда, только две страницы, а там еще две были…
— А потом? — хором спросили все.
— Потом? — Петька посмотрел на Пашку, но тот молчал. — Потом не знаю. Не помню…
— Проявили пленку-то? — ухмыльнулся Рудик.
— Не… Точно нет, — уверенно ответил Пашка.
— А почему? — спросил Володя.
— Да я знаю, — вмешалась тетя Паня. — Веню же потом хоронили, пацанам не до этого было. А не у Виталика ли моего ваша пленка тогда осталась? Он ведь вас проявлять-то учил, вы сами не умели. Какая она из себя, может, я вспомню. Виталик в армию ушел, я все его вещи по местам разложила, ничего не выкинула. Так все до сих пор и осталось…
