Истошный крик Фреда разорвал тишину дома:
– Я тоже не был готов к потере жены и сына! – он запустил упаковку с катетерами Мишель в голову, но не попал. Она успела закрыть за собой дверь и оставить его наедине с его бешенством и парализованной женой.
Девушка прошла на кухню, расстроенная и уставшая. Решив подбодриться, достала из морозильной камеры мороженое, развернула и стала смаковать, сев за стол с поверхностью из белого кафеля. Она вспомнила, как на пенсакольский пляж, где они не раз отдыхали всей семьей, приезжал разноцветный фургончик мороженщика. И мама покупала им апельсиновый шербет и замороженный фруктовый йогурт в хрустящих вафельных стаканчиках. Мороженое таяло быстрее, чем они могли его съесть. Ели и бежали мыть липкие пальцы в чистой воде залива.
Из пляжных воспоминаний ее вырвал Фред, шумно открывший холодильник. Он достал бутылку текилы, сел напротив падчерицы и стал пить из горлышка. Затем заметил пакет с сэндвичем, разогрел его в микроволновке, начал медленно жевать.
Мишель вспомнила, как мать влюбилась в этого человека шесть лет назад. Он ей так пел про любовь и про то, что она мисс Вселенная, что ее сердце растаяло, как мороженое на июльском пляже. Мишель считала, что Фред на самом деле не любил Анжелику, а просто воспользовался ситуацией. Она для него была жена-трофей, и мужчина, не будь дураком, вцепился в нее, как клещ в собаку. Прагматичная такая любовь. Он с Анжеликой даже церковь и спортзал посещал некоторое время. Пока не родился Остин. Какой лицемер! Теперь перед ней сидел человек, у которого отобрали его трофеи – жену и сына, но Фред не выглядел раздавленным. В его глазах сверкали какие-то остервенелые огоньки.
* * *
Мистер Редмонд смотрел на Мишель, с аппетитом поглощающую мороженое, смотрел долгим, пронизывающим взглядом. Затем он мысленно ударил ее по голове своей тяжелой бутылкой, и представил, как кровь из пробитой черепной коробки течет на пол. Кровь окрасила пол в яркий, красивый, красный цвет истинной справедливости.
– Остин тоже любил мороженое, помнишь?
Девушка кивнула.
Фред почувствовал какую-то жалящую боль в висках, встал, прошел мимо ошарашенной падчерицы, как будто собирался покинуть кухню, но вдруг развернулся и стукнул ее руку с мороженым так, что оно размазалось по лицу девушки, попало ей в ноздри и глаза. Фред наклонился к ее лицу и прошептал ей на ухо:
– Лучше бы Остин сидел тут и говорил о тебе, о твоей любви к мороженому.
