— Позвать радиста! — заорал он наконец, несколько придя в себя, как будто можно было двигаться куда-нибудь в этой кромешной тьме, не рискуя сломать себе шею на каждом шагу.
— Радиста к командиру! — передали приказание испуганные голоса куда-то в недра непроглядного мрака. И через пять минут, перекидываясь от человека к человеку, побежало ответное сообщение, приводя людей в неописуемый ужас:
— Аппарат не действует…
— Телефонист!.. — как труба архангельская, ревел голос взбешенного командира…
— Есть, сэр, — отвечал откуда-то справа с телефонного поста дискант Гарри Паркера — телефониста.
— Вызовите командира группы…
— Телефон не работает, сэр…
В темноте послышались испуганные вопли, кто-то читал молитву, кто-то сыпал богохульными ругательствами.
— Фу, чорт, да зажгите же наконец хоть свечу, — приказал старший офицер.
— Они не горят, сэр, не дают огня…
Тогда чей-то обезумевший истерический голос завопил сзади:
— Конец пришел, братья! Последняя великая ночь мира!
— Замолчите, безмозглое животное! — снова раскатился мощный бас: — или я пулей заткну вашу глотку…
Слышно было, как щелкнул курок револьвера. Но голос не унимался.
— Спасайтесь!
Гулко треснул выстрел. Пуля свистя полетела в темноту, но ни малейшей вспышки, ни намека на огонь не рассеяло ее.
Теперь двигались десятки ног, шаркая ощупью, как слепые, уходя куда-то вглубь, в тьму, в неизвестность.
И О'Кейли пошел вместе с другими. To есть не вместе, потому что никто друг друга не видел, а просто вперед, прямо перед собой. Он понял теперь все. Предсказание Ховарда сбылось. Земля попала в область пустотного вихря и неслась теперь в абсолютное ничто, лишенная света, лишенная всего, что связано было с наполняющим мир эфиром.
«Но ведь это еще не все, — вспомнилось ему, — земной шар должен взорваться, должен разлететься в пыль и рассеяться в пространстве, как пепел по ветру.»
В эту минуту до его слуха донесся смутный шум, идущий сзади и нарастающий с каждой секундой. Было похоже, будто во мраке несется огромное стадо, и от топота его дрожит земля.
«Ну вот, идет конец…» — подумал О'Кейли и лег ничком на землю в ожидании того страшного, что должно было уничтожить и его, маленькую песчинку, затерянную во тьме, и все живое вокруг.
