Уже стемнело, когда О'Кейли вышел из дому, и небо покрылось звездами, когда он добрался до обсерватории Института Карнеджи, где работал профессор. На вопрос, где можно найти мистера Ховарда, спрошенный им мрачный субъект бросил на ходу.
— Второй этаж, десятая дверь направо.
А из-за двери знакомый уже трескучий голос закричал сердито:
— Ну, какого еще чорта там нужно? Войдите!
О'Кейли, несколько смущенный странным приглашением, все же переступил порог и в нерешительности остановился.
Лысый марабу ходил по комнате широкими шагами и временами, точно встряхивая крылья, пожимал плечами, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное.
Так продолжалось минут пять. Затем старый профессор круто остановился перед посетителем и спросил отрывисто:
— Что нужно?
О'Кейли не сразу собрался с духом ответить.
— Видите ли, мистер Ховард, — начал он медленно подыскивая слова: — я слышал во вторник ваше сообщение в заседании Франклиновского общества.
— Так… ну и что же вам угодно? — угрюмо спросил профессор, засунув руки в карманы пиджака.
— С тех пор я не могу спокойно спать… — признался О'Кейли.
Лицо Ховарда смягчилось.
— А… значит, вы не такой уж безнадежный идиот, как все эти ученые мужи, — сказал он усмехнувшись, — и вы, вероятно, теперь интересуетесь подробностями?
— Да… вы меня извините, что я решился вас потревожить, но это такая необыкновенная вещь. И главное, я не представляю себе ясно, чем может грозить эта встреча?
Ховард закрыл глаза, как бы представляя себе подробности предстоящей катастрофы.
— Прежде всего, абсолютная непроницаемая темнота, с которой нельзя бороться никакими способами.
О'Кейли кивнул головой.
— Затем прекращение доступа на Землю солнечной теплоты и отсюда лютый мороз…
— Это ужасно…
— Но это не все. По всей вероятности, прекращение работы всех электрических установок…
— Почему же?
— Потому что электрические явления неизбежно связаны с нарушениями равновесия, с какими-то процессами в эфире, а раз исчезнет среда, в которой они распространяются, трудно предсказать, что произойдет…
— И это все?
— Нет… Может случиться нечто гораздо худшее: исчезнет, разлетится в мельчайшую пыль весь земной шар со всем его живым и мертвым багажом…
О'Кейли смотрел на собеседника полный недоумения и страха.
— Разлетится в пыль? При столкновении с пустотою? Я ничего не понимаю.
Джемс Ховард передернул плечами.
— Я не могу утверждать этого наверняка, но по-моему такой исход весьма вероятен. По нашим представлениям самые атомы материи или вернее электроны и протоны, т. е. заряды их составляющие, являются не чем иным, как вихревыми сгущениями все того же эфира. И раз он исчезнет, — очевидно будет нарушено равновесие между частицами вещества и средой, в которой они находятся. Останутся ли они целыми при таких условиях, — более чем гадательно.
