Большинство румынских пехотинцев, шагавших по проспекту Андраши, были черноволосы, с оливковыми лицами; рослые солдаты среди них попадались редко. Стройные офицеры, красуясь на статных конях, внимательно рассматривали четыре скульптуры на площади Кёрёнд: графа Палфи в парике, Иштвана Бочкай в высокой шапке, Габора Бетлена в парадном ментике и высеченную из камня фигуру национального героя Миклоша Зрини со знаменем и обнаженным мечом в руках, увековечившего момент вылазки гарнизона крепости против турок. Вслед за пехотой по торцовой мостовой проспекта Андраши с глухим грохотом двигалась артиллерия — пушки на конной тяге и полевые гаубицы; дальше тянулся нескончаемый обоз: повозки, груженные мешками муки, горами поджаристых булок, овсом, сеном и разрубленными надвое окровавленными воловьими тушами. Румынский генеральный штаб занял отель «Хунгария», расположенный на берегу Дуная. Здесь же разместилась и канцелярия коменданта города генерал-лейтенанта Холбана.
— Очень нужна была нам классовая борьба! — заметил почти довольным тоном пожилой господин с зонтиком, стоявший у подножия памятника Зрини.
Возчик слишком внимательно рассматривал рукоятку своего кнута, потом перевел взгляд на господина с зонтиком и установил, что у того на ногах башмаки с пуговками.
— Оставайтесь на месте, дядюшка Андриш, — строго предупредил его маленький Штраус.
Возчик хмыкнул и, огорченный, принялся почесывать затылок.
— От вас еще и вином разит! — добавил с упреком Штраус.
Возчик совсем съежился и затаил про себя грустные мысли о господах, предавших родину.
По тротуару проспекта Андраши в этот душный дневной час гуляло довольно много народа. Люди словно надели на лица маски: никто не улыбался, но и не строил враждебных гримас, взгляды были неподвижны, губы плотно сжаты; никто не взмахивал платочком, никто не сжимал кулаки. По внешнему виду будапештцев ничего нельзя было определить — боятся ли они, негодуют или радуются. Последние повозки военного обоза проехали в сторону площади Октогон.
— Но-о, — протянул возчик, и они двинулись к мосту Фердинанда.
Все трое молчали.
— Что теперь будет? Кто возьмет власть? — глухо, словно обращаясь к самому себе, спросил Штраус.
Эгето махнул рукой.
— Едем, — сказал он. — Один раз вы меня уже отговорили.
— Но ведь румыны теперь уже… — начал Штраус.
— Поедем по Вацскому шоссе? — перебил его Эгето.
Маленький Штраус пожал плечами. Подвода протарахтела по мосту.
— Правители наши сбрехнули, — подвел итог дня возчик, от которого действительно попахивало вином. — Пришли-таки напудренные генералы!
