Дядюшка Мориц, рассыльный в красной шапке, сидел на раскладном стуле у казино. Он уже прочел газету и знал, что блокада вскоре будет снята, что румыны ни при каких обстоятельствах не войдут в Будапешт и что посланник Венгерской Советской республики в Вене Вилмош Бём ведет переговоры с французским посланником Аллизе, главой английской военной миссии полковником Каннингэмом и эмиссаром Италии герцогом Боргезе, которые обещали доставить в Венгрию из Триеста жир, а в дальнейшем тридцать шесть вагонов ротационной бумаги. Кроме того, дядюшка Мориц принял к сведению новое воззвание военного министра Йожефа Хаубриха, датированное тем же числом.
«Призываю жителей Будапешта не относиться враждебно к румынским солдатам, пребывающим в Будапеште или временно посещающим его, на основании закона гостеприимства…»
Одним словом, новости были ошеломляющие, подобные грохоту разорвавшейся бомбы!
Шедший мимо полицейский вслух обругал венгерского посланника в Вене, отправив его прямиком к чертовой матери, а приказчик бакалейной лавки Фокера резонно заметил, что за три дня это уже четырнадцатое воззвание Йожефа Хаубриха.
«Эта контрреволюция сущее золотое дно, — размышлял рассыльный. — Сочное жаркое для разносчиков газет!»
Тесные башмаки причиняли нестерпимую боль ногам газетчицы.
— Никуда не годятся эти ботинки, — вздыхая, обратилась она к рассыльному, когда поток покупателей схлынул. Она прислонилась к стене и, моргая, глядела на свою обувь. — Худо в них, когда подагра.
— Когда подагра, худо продавать газеты, — отозвался рассыльный.
Оба замолчали. Мимо прошли двое полицейских, они не спросили газету.
— Вы не так называете заголовки, тетушка Мари, — сказал рассыльный.
— Почему? — удивилась газетчица. — Я называю блокаду, Хабрика, румын и жир. Вы сами видели, как расхватывают. Лучшего заголовка, чем жир, и не сыскать для народа, вам это следует знать.
— Жир действительно заголовок отличный. Да только не мешало бы вам сообщить и великую радость домовладельцам. Новый декрет правительства за номером восемь. Об отмене общественной собственности на домовладения. Такие заголовки пропускать нельзя. Послушайте, что я вам скажу: в Будапеште сорок тысяч домовладельцев, у каждого в кармане двадцать четыре филлера… — Рассыльный с озабоченным видом погрузился в расчеты.
— Девять тысяч шестьсот крон! — тоненьким голоском пропищал словно выросший из-под земли Лайошка Дубак, весьма смышленый мальчуган.
Рассыльный поглядел на него поверх очков.
