В кухне кофейни они пили кофе с ватрушками.
— Благодаря жене я стал настоящим мордастым буржуа, — сказал Фюшпёк. — Когда демобилизуюсь, не стану терпеть сие предприятие разбавленного молока!
…В эту осень Болдижар Фюшпёк был отправлен на румынский фронт. Ференц Эгето поступил на трехмесячные курсы по переквалификации, организованные в Доме профсоюза печатников на площади Шандор, и первым делом с большим трудом научился держать карандаш между обрубком среднего и безымянным пальцем; почерк его сделался несколько корявым, однако был достаточно четким, и в январе 1917 года по ходатайству профсоюза его взяли в типографию «Атенеум» в качестве корректора. Он вновь очутился в городе В., осел на улице Вираг, в чистенькой, окнами выходящей во двор комнатке, у старой приятельницы тетушки Йолан, вдовы контролера железной дороги, по фамилии Креннер.
Фюшпёк был ранен дважды. Первый раз это произошло в октябре 1917 года — румынская пуля на излете застряла у него в боку между седьмым и восьмым ребрами. Он попал в 16-й гарнизонный госпиталь, помещавшийся на проспекте Хунгария, и через три четверти часа, которые продолжалась операция, пулю извлекли. 25 ноября 1917 года, когда Эгето навестил его, дело уже пошло на поправку. После этого визита Фюшпёк, исхудалый, с забинтованной грудью, опираясь на палку и распространяя вокруг себя запах карболки, сбежал из госпиталя. Вместе с Эгето он потащился в зал промышленной выставки и по дороге лишь посмеивался, глядя на озабоченную физиономию Эгето.
Большой зал был битком набит рабочими-манифестантами; среди них было много людей в солдатских шинелях; в первом ряду сидели с неподвижными лицами два слепых солдата в черных очках, несколько солдат с костылями и солдаты, у которых не было одной руки. Фюшпёк простоял на ногах все собрание от начала до конца. Щеки его пылали, так как у него, без сомнения, был жар, когда очередь дошла до чтения проекта резолюции: «Рабочие Будапешта и его предместий, а вместе с ними и весь народ Будапешта шлют братский привет русским революционерам, которые благодаря мужеству своих сердец и крепкому разуму твердой рукой выводят человечество из пекла войны». Однако когда собрание кончилось, Фюшпёк весьма резво зашагал обратно в госпиталь, причем свою суковатую палку в шутку предложил Эгето, с тревогой наблюдавшему за ним и на обратном пути. После этой экспедиции Фюшпёк и в самом деле пролежал с высокой температурой целых три дня. В январе 1918 года его снова отправили на фронт, только на этот раз он ехал в Италию. В районе Южного вокзала курсировали патрули вызванных боснийских и чешских полков; шел восемнадцатый день января, а за пять дней до этого на четырех многолюдных митингах был принят проект решения социал-демократической оппозиции, состоявший из требования о немедленном учреждении по всей стране рабочих советов. В тот самый вечер рабочий класс венгерской столицы готовился к всеобщей стачке — вот почему были вызваны боснийские и чешские полки.
