И хорошо, что Валерий Яковлевич предусмотрительно не связал себя обязательством за неделю решить конкретные вопросы авторитета. Всю следующую неделю он не мог встретиться со своим военным — тот либо был в Москве, либо звонки к нему домой оставались безответными. А ровно через неделю ему самому позвонили в рабочий кабинет офиса. Секретарша по местной связи сообщила, что звонят из какого-то общества массового потребительского спроса, и спросила, соединять его или нет. Петляков вначале решил отмахнуться, не поняв, кто его добивается:
— Пусть оставят сообщение тебе, Верунчик. Я сейчас занят. — Он подумал, что опять какое-то общество «униженных и оскорбленных» просит в порядке благотворительности выделить материальную помощь в размере. Но Верунчик через минуту снова с ним соединилась по короткой связи:
— Валерий Яковлевич, эти массовики настойчиво и как-то уж очень нагло потребовали передать вам, чтобы вы им срочно перезвонили. Говорят — это в его личных интересах.
— А номер оставили, куда звонить?
— Я спросила. У него, говорят, все есть.
Тут до Петлякова, наконец, дошло, в чем дело. Он порылся в «визитнице» и нашел нужную карточку, на которой было выбито: «Общество изучения массового потребительского спроса» и номера телефонов, факса и электронной почты. По своему прямому телефону набрал первый по порядку номер из приведенного списка. После нескольких пиканий и щелчков, связанных, очевидно, с внутренними переключениями, ему ответили.
— Это Петляков вас беспокоит, — представился Валерий Яковлевич. — Меня просили позвонить…
— Секунду, — сказала трубка ему, а кому-то там, на другом конце провода, сообщила: — это ваша «Петля».
Затем отчетливый, хорошо поставленный голос поинтересовался, как идут изобретательские дела. Петля виноватым тоном ответил, что связи с нужным клиентом пока не было, тот в командировке. Трубка молчала.
— Алло! Вы слышите меня? — Молчок. — Вы слышите меня? Алло! — повторял Петляков, не повышая голоса. — Алло! Вы слы…
— Ага, — сказала трубка, и тут же раздались короткие гудки.
Этот эпизод поселил в душе Петлякова непонятное чувство одновременно и страха, и неуверенности в себе, и ожидания чего-то неприятного. Он теперь ежедневно до часу ночи звонил и звонил своему знакомому — гудки оставались пугающе длинными. Наконец ему пришла в голову простая мысль — съездить к нему на квартиру.
Сергей Ильич Гаврилов — а это оказался он, собственной персоной, в махровым халате, с торчащими из него голыми икрами ног, — не сразу открыл дверь, долго всматриваясь в глазок.
