- Прихотничаешь, - говорю, - Дмитрий Никитич. Впрочем, если средства есть, так отчего же и не потешить себя и не сделать, как нравится?
Он молчит. А мне все, знаете, хочется выпытать из него, форсит ли он только, или в самом деле богат, но прямо сказать как-то неловко, и потому я решился щупать его с боков. Немного помолчав, опять навожу на этот предмет.
- Ты, - я говорю, - тогда, Дмитрий Никитич, как еще офицером в отпуск приезжал, так говорил, что именье твоей теперешней супруги в деле; выиграно оно или нет еще?
- Нет, - говорит, - дядюшка, тянется еще.
- Что ж, - говорю, - хлопотать надобно. Смотри, не пропусти сроков.
- Успею еще, не уйдет оно от меня. Теперь мне, главное, хочется устроить себя здесь поосновательнее.
- В чем же, - говорю, - именно будет состоять твое устройство?
- Да как вам сказать, - говорит, - прожектов у меня в голове много, потому что хоть и вы мне говорили и многие другие, что покойный мой отец был хороший хозяин, но, виноват, не вижу этого решительно ни в чем. Если у него и было хозяйство, то маленькое, ничтожное, женское, как говорится.
- Какое же это мужское-то хозяйство? - спрашиваю я.
- А вот-с, например, - начинает он, - усадьба Бычиха с полевыми, лесными, сенокосными дачами и угодьями, на пространстве необозримом - в один день не обойдешь; но какой же, позвольте вас спросить, доход от нее? Никакого, кроме расхода; намолотится хлеба, наготовится соломы, накосится сена, и все это, по-видимому, в громадных размерах, но посмотришь к концу года, все это уничтожится дворней, которая ничего не делает, лошадьми, на которых невозможно выехать, и коровами, от которых пятнадцати пуд в год масла не получается. Как хотите, дядюшка, подобный хозяйственный расчет смешон.
- Что же делать, - говорю, - мой любезный Дмитрий Никитич? Скотина держится потому, что хлеб не станет родиться. В здешней полосе землю не удобришь, так и семян не сберешь, а дворовые люди в прислуге.
- Не сорок же человек, дядюшка, как, например, в моей дворне, из которых у меня ни одного нет в прислуге.
- Это уж, - говорю, - твое распоряженье, а они очень могли бы быть в прислуге; ну, а прочие в этом числе, конечно, старый да малый, тут, я думаю, старые слуги и служанки твоего отца или их дети, куда их девать? Или потом мужик какой-нибудь бессемейный от старости или за хворостью обеднеет, его берут в дворню; вот ведь как дворни большие составляются: почти по необходимости.
