До сегодняшнего дня. Чего надо, спрашивается? Нашел время общаться…
— Извини, друг, — я постарался не обострять и кое-как улыбнулся, — времени сейчас нет. Попозже пообщаемся, идет?
Жди меня, и я вернусь, ага…
— Стой, сказал! — черные глазищи неожиданно сверкнули, и тощая лапка «ограниченного» вцепилась мне в куртку.
Да что за день такой?! Все мое вымученное дружелюбие с треском лопнуло. Я наклонился, резко, агрессивно — чтобы сразу напугать:
— А ну лапы убрал! Пока целы!
Как не услышал. Вцепился не хуже ископаемых и шипит:
— Где Ирина Архиповна?!
— Кто? — я даже не сразу понял.
— Ирина Архиповна! Которой ты позавчера свой регулятор давления продал, вот этот!
Когда в пальцах пацана сверкнула знакомая толянова хрень, я даже не удивился. Видно, ее специально придумали — мне жизнь испортить…
— Первый раз вижу! — на автомате отмазался я. Какая еще Архиповна? Я в своем доме это никому не…
— А ты присмотрись!
К нам стали оборачиваться лица… «Информсеть» прервала обсуждение сериала уставилась в четыре пары глаз, две молодые мамаши на детской площадке на полуслове перестали чирикать и повернули головки. И самое главное — прислушалась тройка крепких парней, выгружавших у подъезда огромную картонную коробку с буквами LG. Еще немного — и удирать будет поздно. Да откуда же ты взялся на мою голову, защитник ископаемых?!
— Куда ее из-за тебя забрали, менеджер хренов? — не отставал пацан.
— Да отвяжись ты! — я стукнул по руке и вырвался. Попытался вырваться… не повезло. Опять не повезло. Парень ухватил меня за руку…
Удар выгнул дугой. Будто током. Чем он меня… как…
Падая, я успел заметить, как ослепительно полыхнула Толянова хрень.
Показалось?
Я бежал, я рвался из цепких рук и бежал, с трудом поднимая тяжеленные ноги, бежал… а оно — то, кто было позади — все равно догоняло, обжигая спину ледяным дыханием… не отрывая черного взгляда… Я бежал, не смея повернуть голову, потому что знал: встретишь этот взгляд — и конец.
А он — он топал все ближе. Догонит… догонит! Уже догоняет!
Нестерпимо-ледяное касается лица, и я с криком рвусь прочь, безнадежно отмахиваясь руками…
— Открой глаза! Открывай! Слышишь?!
Оно разговаривает?
— Да очнись ты! Ты слышишь меня?
Ты?
— Максим? Ты меня слышишь?
Максим?
Глаза удалось приоткрыть ненадолго — по ним тут же хлестануло нестерпимо белым и холодным, и я поспешно зажмурился обратно, смаргивая проступившие слезы.
— Ну наконец-то… я думал, ты слишком сильно ударился, — выдохнул рядом полузнакомый голос. — Лицо снегом потри, полегчает…
