Ада кинулась вперед, принялась ощупывать гигантские валуны стенной кладки – она хорошо помнила и любила их форму. Лишайника стало гораздо больше, и его витиеватые пятна пестрели куда ярче, чем раньше, однако…
Она прижалась лбом к выступу прохладного влажного камня.
– Я вижу, вам знакомо это строение… – голос капитана казался здесь совершенно чужим.
И дело было не только в потрясающей тишине, царившей вокруг. Ада начала отчетливо осознавать, что, несмотря на то, что понимает смысл всего сказанного, сливающиеся в слова сочетания звуков были совершенно ей не знакомы.
Ада отступила на шаг.
– Что вам от меня нужно? – ее голос все-таки не дрогнул, хотя холодные липкие щупальцы страха уже проникли к ней в грудь и вкрадчиво подбирались к сердцу.
Капитан тоже остановился, не пытаясь сократить возникшую дистанцию, но одновременно коснулся пальцами стены, за которую писательница все еще судорожно цеплялась одной рукой. У него были тонкие длинные, словно у музыканта, кисти.
– Для начала не могли бы вы объяснить мне назначение этого… – он погладил темно-серый камень.
Ада замялась. В спокойном состоянии она бы могла долго рассуждать на эту тему, однако сейчас у нее не было сил.
– Если в двух словах: это весьма многофункциональный архитектурный комплекс, – вздохнула она.
– Конструкция кажется не слишком удобной, – заметил капитан. – Однако наши весьма поверхностные исследования показали, что люди десятками поколений поддерживали его в хорошем состоянии и даже жили здесь, в то время как могли позволить себе построить нечто куда более удобное и легкое в содержании. У них должна была быть причина…
– Это довольно сложно объяснить, – усмехнулась Ада. – Однако в первую очередь они считали это здание прекрасным…
– Полезным? – переспросил капитан.
– Нет – красивым. На него хочется смотреть снова и снова…
– Ада с улыбкой погладила островок мягкого зеленого мха на кладке. Присутствие этого древнего гиганта придавало ей мужество, совсем как в детстве.
– Не понимаю, – капитан слегка тряхнул головой.
«Что, словарь подвис?» – съязвила про себя Ада и, видя, как собеседник хмурится, быстро добавила:
– Это нельзя понять – только почувствовать.
– И что вы чувствуете?
– Удовлетворение и печаль, полагаю…
– Почему?
– Вероятно, у вас нет семьи, капитан, – вздохнула Ада.
К ее удивлению маска спокойствия на лице собеседника на мгновение дрогнула.
– Я бы предпочел не поднимать эту тему, – тихо отозвался он, – …пока.
– Просто мне бы не помешал хороший пример… – пожала плечами Ада. – Людям вообще свойственно хранить вещи своих предшественников, даже тех, кого они не знали, даже тех, с кем они никак не связаны. Глядя на эти стены, я словно бы касаюсь чувств и мыслей людей, которые их создали, людей, что их чинили. Мне нравится ход их мыслей, и я чувствую удовлетворение, но я понимаю, что никогда не смогу встретиться с ними и поговорить об этом, поэтому мне грустно… думаю, это что-то из разряда общения.
