Как-то под вечер собралась в большой квартире всемогущего начальника магаданского лагеря большая компания друзей-приятелей-сослуживцев-соседей и ещё бог знает кого, чтобы отметить событие общее для всех и для всей страны – праздник какой-то был.
И испив чаши разведённого водой спирта полные,
и закусив балычком да икоркою,
и захмелев,
стали они подшучивать друг над другом,
и стало им весело,
и чтобы стало им ещё веселее,
они испили ещё разведённого спирта,
и закусили снова икоркой да балычком,
и после того, как испили они по третьему разу,
сделалось им настолько весело,
что стали все как бы родными,
и шутили не уставая друг над другом и над всеми,
и над женою начальника шутили,
и смеясь говорили, что любовь у неё есть на стороне,
и называли, что это Василий…
И наступила ночь,
и когда все разошлись,
и остались начальник и жена его одни,
то начал он темнеть лицом и курить папиросы,
и имя им было «Герцеговина Флор».
Вот нет чтобы поинтересоваться хотя бы: «Так мол и так, любящая супруга, жена моя, что вы можете сказать в своё оправдание?»… А он взял и такую штуку отчебучил: вынул из пачки заготовленных бланков один, с двумя факсимильными подписями и свою к ним приставил и в нужной графке чего-то там черканул – подписал, значит, приказ: «зэка номер такой-то расстрелять», это Василия, то есть, и дату аккуратненько проставил. Отдал вестовому бумаженцию, чтобы в канцелярии оприходовать по форме и к делу подшить и велел начальнику автоколонны немедленно передать приказ: как явится из рейса «зэка номер такой-то», так должен быть немедленно арестован и посажен до приведения приговора в исполнение, то есть до утра, в карцер.
А «зэка номер такой-то» менял себе в ночной призрачной полутьме пропоротое колесо у поворота на Снежную долину, всего-то в 20-ти километрах от Магадана и не знал, что не надо бы ему туда ехать, а надо бы бежать куда-нибудь, хоть в тайгу, в сопки, на съедение комарам и медведям.
Спас Василия начальник автоколонны, оказался мировым мужиком. Как только приказ начальника лагеря ему ночью принесли, оформил молниеносно (это ночью-то!) за своей подписью задним числом приказ о длительной, на год, командировке на Спорный, и командировочное удостоверение, и продовольственный аттестат оформил, всё, как полагается.
Подъезжает неспешно, уже утреннее солнышко весёлое над Магаданом вовсю полыхает, начинает новый день, Василий к воротам автоколонны, и видит чудо-чудное – выбегает ему навстречу сам начальник, как будто всю ночь ждал его, и бумажками машет, вроде зовёт.
