К нему и подошел чех.
— Боишься?
— Боюсь? — переспросил Юра, гордо выпрямившись и отрицательно качнув головой.
Чех не видел этого жеста, пригнулся ближе к парню, осматривал.
— Я не первый раз лечу, господин... чех...
— Пранек я си зову. С Судет я, гражданский авиатор... — Юра почувствовал, как все его тело закололо иголками.
Не сводя глаз с летчика, до боли в голове смотрел, как тот отвернулся, затем, вспомнив, шагнул к трапу, на ходу вынимая из кобуры длинный маузер. Парень попытался прижаться плотнее в своем углу. О маузере он кое-что знал из рассказов руководителя стрелкового кружка. Намерения чеха ему показались угрожающими. Они никак не вязались с теми представлениями о друге, которым показался им чех с первого взгляда. Медленно расправлял правую ногу, чтобы, если бортмеханик захочет стрелять, толкнуть его в живот. Судетский чех в гитлеровскую авиацию попал...
Чех молча щелкнул предохранителем маузера и снова задумался. Красная лампочка под трапом, чуть моргнув, словно разбудила бортмеханика от тяжелой задумчивости. Он быстро положил револьвер около себя и схватил переговорную трубку, даже вытянулся по привычке, слушая какие-то приказы командира.
Потом решительно подошел к Ване, который стоял, согнувшись у обшивки в другом углу. Ваня почувствовал, как тяжело дышал чех, оказавшись совсем близко. Было уже темно, и тень в углу прятала Ваню от самого пристального взгляда. Что чех оставил и, видимо, забыл оружие — этого ни Ваня, ни другие ребята, кроме Юры, в темноте не заметили.
Летчик постоял возле парня, тяжело дыша, как после тяжелой работы. Вдруг нашел Ванину руку, дернул и показал второй рукой в круг серого света с верхнего люка на картонную коробку.
— Гладни есте? — отпустил руку пионера.
Ваня ничего не ответил, решал. Но сомнений не было, чех доброжелательно предлагал взять еду из этой коробки и поесть.
...Когда ребята быстро доедали какие-то бутерброды, Пранек вновь спустился к ним от пулемета. Ребятам показалось, что он одобрительно улыбнулся. На место, где оставил оружие, даже не посмотрел. Неужели забыл?.. Потом как-то болезненно посмотрел на всех и показал рукой на середину пола:
— Люк... — безнадежно махнул рукой.
По этому жесту Ваня безошибочно понял, что может ожидать их.
А чех вновь стал у пулемета, поднявшись на две ступеньки по трапу. Его голова и плечи были в целлулоидной круглой башне.
Летели долго, ребятам очень хотелось перекинуться хоть словом о своем трагическом положении. Олег несколько раз собирался подойти к чеху и просто спросить его обо всем. Неужели... их сбросят в этот люк? Но не решился не только сойти с места, а даже пошевелиться. Удивлялся Роману, рука которого все время касалась ноги чеха. Почему он не заговорит с чехом? Почему не спросит, что задумали сделать с ними?
